За полчаса до конца детства. Софья Самокиш

ездит к ней иногда на каникулы. Кате четырнадцать, она милая и скромная девушка, правда, очень ранимая. В прошлом году, когда Петин брат Паша пользовался у наших девочек особенной популярностью, именно она привлекла его внимание. В принципе – повод для гордости. Но только конец у этой истории вышел невесёлый…

***

      Как раз во время прошлогодней смены я неожиданно для себя обнаружила Пашу. Именно так – обнаружила. Он говорил, что бывал в лагере и раньше, но тогда я его совершенно не запомнила. А тут вдруг увидела рядом довольно симпатичного мальчика из шестого отряда. Стоило лишь повернуть голову налево во время какой-то общей игры!

      – Привет, – поздоровалась я тогда, пытаясь угадать по внешнему виду, одногодки ли мы.

      – Привет. А я тебя помню! – легко ответил он.

      «Интересно, – подумала я про себя. – А я тебя нет». Каково же было моё удивление, когда я узнала, что Катя-то не только запомнила его с прошлого года, но ещё и умудрилась влюбиться. И всё бы ничего, дело житейское. Но в её исполнении влюблённость выглядела как-то неуклюже. Мы все чувствовали неловкость при виде её заискивающей улыбки во время разговора с Пашей. Нас коробило то, как она оттесняла остальных, садясь с ним рядом во время занятий в беседке, да и все прочие проявления её влюбленности вызывали в остальных девочках не сочувствие, а жалость. Вот же угораздило! Мы все – и я тоже – были твёрдо убеждены, что чувство должно возвышать девушку, а Катю оно, скорее, унижало. Да и она сама понимала, что ведёт себя неправильно, но изменить ничего не могла.

      В конце концов Паша сдался, как осаждённая крепость на милость победительницы. Он предложил ей встречаться, хотя это предложение больше напоминало появление парламентёра с белым флагом, чем искреннюю симпатию. Но радость победы оказалась недолгой. «Да зачем я тебе сдался?» – на эту мысль Паша начал наталкивать влюбленную девушку так активно, что та совсем сникла. Бедняжка всё чаще спрашивала подруг тихим голосом: «Ну, почему он так со мной?» Но мы, хотя и искренне жалели её, не знали ответа на этот вопрос. Нам казалось, что гад Паша с полным безразличием играет на чувствах другого, искренне неравнодушного к нему человека.

      Ошибались ли мы?

***

      После службы мы с Федей быстро сбегаем вниз с клироса по крутым ступеням. Федя в штанах и кроссовках делает это довольно ловко, я же, путаясь в подоле длинного платья, спотыкаюсь и едва не качусь с лестницы кубарем, но вовремя хватаюсь за перила. Внизу уже ждут Мила, Петя и Света. Катя тоже тут как тут, видимо, она приехала к самому концу службы.

      – Ну что? – После хора приветствий оглядывая собравшихся, сразу берёт быка за рога Петя. – Пошли гулять куда-нибудь?

      – Пойдем. Ты только скажи сначала, как здесь оказался за полтора месяца до начала лагеря? До самого сезона останешься или как? – интересуюсь я. – И где, кстати, Пашу потерял?

      При упоминании этого имени Катя мрачнеет. Но Петя уже начал отвечать:

      – Пашка-то? Он сказал, что за год школы напахался, как лошадь,