48 минут. Осколки. Виктория Побединская

ничего.

      Чувствую, что упускаю какую-то важную деталь, мелочь, которая соединит все части мозаики вместе. И тут меня осеняет. От ослепляющей догадки дыхание перехватывает. Это предположение надо срочно проверить, и если то, что случилось со мной не случайно, значит эта кара небесная, психологический эксперимент или наказание за грехи может работать в обе стороны.

      Обхватывая двумя руками теплую, широкую ладонь Шона, я наклоняюсь ближе и, настолько ласково, насколько позволяет актерский талант, произношу:

      – Милый, не проводишь меня в уборную, а то голова снова кружится?

      Я глажу мозолистую ладонь. Мышцы под моими пальцами тут же напрягаются.

      – Не отпускай ее больше одну, – наставляет Мария.

      Распахнув карие, словно шоколад, глаза, Шон поднимается и подает руку, помогая мне встать. Что ж, парень научен манерам.

      Мы так близко, что я чувствую запах его кожи. Но это не ожидаемый аромат дорогого одеколона или средства для бритья, бензин и немного машинного масла.

      За красивой оберткой прячутся сплошные сюрпризы. Мне хочется спросить так много. Например, почему он работает в мастерской, ведь это странно. Он мог бы быть моделью или актером, но я отправляю эти мысли в самый дальний угол разума, решая, что выясню это позже.

      Когда мы оказываемся достаточно далеко от нашей попутчицы, я тяну его за рукав, прося остановиться:

      – Постой! – Какой же он все-таки высокий по сравнению со мной! Приходится задрать подбородок и немного отстраниться, чтобы посмотреть ему в глаза. – Хотела поговорить.

      Я мысленно стараюсь сопоставить все факты, что узнала.

      Поезд. Помолвка. Потеря памяти.

      Мой разум выглядит как стена, на которой иголками прикреплен десяток мелких листочков с написанными на них открытиями, только проблема в том, что ни одно из них ни на йоту не приблизило меня к пониманию причин случившегося.

      – С тобой точно все в порядке? – интересуется Шон, и между его бровями появляется крошечная, не больше рисового зернышка, морщинка.

      – Да, просто закружилась голова, – мило улыбаюсь я. «Не считая того, что я гуляю по одному- Богу-известно-куда-направляющемуся поезду под руку с совершенно незнакомым парнем и не помню ни минуты из собственной жизни». – Мы же с тобой помолвлены… – Заглядываю я в глаза, словно отбившийся от стада олененок.

      Шон неуверенно кивает.

      Кто-то в вагоне хлопает дверью, и нас обдает холодный воздух вперемешку с едва уловимым запахом дыма.

      – И давно вместе, – осторожно предполагаю я, хотя руки аж дрожат от нетерпения. Видимо, выдержка не была моей сильной стороной.

      – Да.

      – И, естественно, ты знаешь обо мне все.

      – Ну, не все конечно… – медленно произносит парень, замирая.

      Ладно. Плевать, что он подумает. Выдержав нарочитую паузу, я произношу:

      – Когда у меня день рождения, Шон?

      – Что? – парень недоуменно смотрит в ответ. –