Скиталец в полях асфоделей. Роман Игнатьев

хруст от медленно подъезжающей машины.

      Такси уезжает, оставив у калитки пассажира, долговязого оборванца с растрёпанными тёмными волосами. У этого человека потерянный вид, ему хочется скрыться, спрятаться, забиться под камень или улечься в сточную канаву. Помедлив, мужчина подходит к звонку, но Матвей, в одних трусах выбравшийся на лоджию, его останавливает:

      – Ты кто такой, блин?!

      – А ты кто такой?

      – Слышь, мужик, ты охерел?! Вали отсюда пока я собак не спустил!

      – Не гони, в доме нет собак.

      – Проверим?!

      – Пацан, ты Матвей что ли?! Мамка спит твоя? Разбуди!

      – Ты кто, блядь, такой, я спрашиваю?! Я тебе глаз прострелю, если полезешь!

      Появляется мать, на ней кардиган и спортивки. Она впускает мужчину, обнимается и о чём-то спрашивает.

      – Ма, кто это?

      – Брат мой, Слава. Иди в дом, простудишься.

      Слава выглядит усталым, но счастливым. От него воняет кислым потом и затхлым автобусом, ещё дешёвыми сигаретами. Матвей морщится, но быстро привыкает, и вообще этот взъерошенный мужик не вызывает у него неприязни.

      Мать собирает на стол, кипятит чайник; Слава принимает душ. Его шмотки она отправляет в корзину для стирки, наспех взбивает омлет с луком и просит Матвея спуститься в подвал и принести вяленого мяса.

      В первом часу ночи они садятся за стол, но мать не притрагивается к еде, только выпивает, зато у Славы аппетит зверский, и он не оставляет ни крошки. Запивает всё минералкой, но с вожделением косится на пузырящийся в стакане матери джин.

      – Откуда ты вылез, дядя? – спрашивает, наконец, Матвей, прервав абсолютно бестолковую болтовню близких родственников.

      К слову, они, в самом деле, трепались, о чём попало: про то, каким большим стал её сын, как обветшал их фамильный дом, про общую знакомую, которая до сих пор ходит в девках, и соседского пса, отказывающегося помирать.

      – Странно, что мы с тобой до сих пор незнакомы, правда? – он усмехается, словно сказал что-то смешное. – Сейчас я в непростой ситуации, сбежал из рехаба, можно сказать – в розыске.

      – Мать, ты пустила в дом нарика?! – возмущается Матвей.

      – Ш-ш, перестань, сын! Слава никакой не нарик, он всего лишь алкоголик. – И теперь младшему брату: – Значит, сбежал, да? Я так и думала. Помогли там тебе хоть чуть-чуть?

      Слава кивает, а Матвей спрашивает у матери: «Алкашку сныкать?» Она смеётся, но потом говорит, что сама обо всём позаботится.

      – Как там вообще, мучили?

      – Не особо, – говорит Слава, – иногда лупили по почкам, если курю втихомолку или огрызаюсь, но кровью не ссал. Кормили хорошо, только телефон отобрали вот, не позвонить никому, не написать, точно в яме… ну, словно отрезали от всего мира.

      – Поверь, там, в Сети, такая дичь, что лучше не возвращаться, – хмыкает Матвей. Спрашивает у матери: – Почему ты нас раньше не познакомила?

      Она мнётся, ей не хочется вспоминать причины, тем более озвучивать их. Спасает Слава:

      – Мы с твоей мамой в детстве дружили, но потом, когда