Поводок Гелиоса. Игорь Сор

Тео, я всегда рядом.

      – Знаешь, что несколько лет назад здесь ещё ходил состав – пустой, конечно. Какой-то сбой в старом железе. Поезд проносился по кольцу каждые пять часов безостановочно. Пока не сгнили под водой рельсы…

      – Я этого не знала, Тео. Мне следует добавить правки в библиотеку?

      – Иногда во сне я всё ещё вижу это. Вижу, как составы гнилого железа, создавая перед собой огромную волну, прошитую электричеством, затапливают станции плесени, смывая всю грязь, что мы сюда притащили, и с бешеным скрежетом уходят во тьму. И я просыпаюсь, чувствуя, что стал чище. Так, будто всё в мире правильно. Всё на своих местах.

      – Как думаешь 姉さん (nēsan) это хоть что-то значит?

      – Я… Я не знаю… Тео /Сеть недоступна. Запрос сохранён/

* * *

      – Удалить запрос.

* * *

      Впереди замаячил рассеянный свет. Шум воды стал ближе. Я и забыл, как много их тут. Палатки, бесформенные, грязные. Запах множества тел, крови, дерьма и сырости, запертый, почти неподвижный, если бы не поток воды внизу. Фильтр не спасал.

      Плесень, к счастью, спала. Они вообще много спят.

      Вскрытая оплётка магистрального кабеля свисает со стены, куча оплавленных проводов сгоревшими венами тянется куда-то вниз, к потухшему сердцу.

      – Раньше их постоянно отрезали от сетей, но с тех пор, как тоннели затопило окончательно, сюда больше никто не суётся. И жилы срослись вновь.

      – Кража электроэнергии подпадает под статью 7/17 свода правонарушений Юнион-Сити и преследуется в установленном порядке. Я должна сообщить в отделение неправомерного расходования частных ресурсов.

      – Ну раз должна…

      Я улыбнулся тьме.

      – Сеть недоступна. Запрос сохранён.

      Ископаемые ртутные лампы неровно мерцали, выхватывая из тьмы опухшие ноги, кучи тряпья и пластика. Испуганные глаза на грязном лице за дырявым пологом.

      Подношу к губам палец. Зелёные огоньки исчезают. Иду аккуратно, переступая через тела.

      Верхний ярус, бывший когда-то центральным транспортным хабом старого города, теперь полностью забит палатками. Высокий сводчатый купол тонет в кромешной тьме. Откуда-то доносятся стоны, где-то раздаётся тихий кашляющий смех. Глухая возня. Плесень сегодня спит беспокойно.

      – Скоро, очень скоро они проснутся. И нам бы убраться отсюда до этого. Лив, отрежь пару часов.

      – Хорошо, Тео.

      Спускаемся.

      От воды пахнет свежестью, воздухом. Холод ломит колени. Приходится идти быстро и шумно, но поток бешено ревёт, заглушая шаги. Дальше в тоннеле три года назад застрял состав. Вода через месяц-другой уйдёт, плесень сползёт вниз, забросает дерьмом всё, до чего дотянется, а оттуда хлынет и на другие станции, вытесняя еще глубже под землю тех, кто не сможет сопротивляться – больных, стариков и калек. Когда вода остановится, это место превратится в тухлое болото. Охотничьи угодья – однажды нарочито небрежно обронил старый шутник Склера, хищно облизывая губы.

      Здесь и находились старые камеры хранения. Хорошее место, чтобы что-то спрятать.

      И худшее из возможных, чтобы что-то найти.

      Я споткнулся, едва