Перебои, переливы. Галина Чернышова

с тихой грустью отшумевший,

      Как выцветшее ранее пятно

      Стоит на страже вызревшего лета,

      Но набежит нежданно дождь слепой —

      И думаешь: печали не отпеты,

      И черкаешь отрезок временной.

      И чередишь, выстраивая жизни,

      Чтоб на девятой что-нибудь замкнуть,

      Прикладываясь текстом рукописным

      К искре таланта, выхватившей суть.

      2

      К концу, к венцу – ломаешься как пряник,

      А календарь изображает кнут,

      И лето отгоревшее в кармане,

      И радость перекрученная в жгут,

      Где солнце жжёт отъявленно и рьяно,

      Блошиный рынок всякой мухоты,

      А ты идёшь ни сытый и ни пьяный,

      А может сытый-пьяный, но не ты.

      И куролесят птичьи балаганы —

      Осенняя агония близка,

      Но время есть – на шею барабаны,

      Чтоб снять тоску по лету с языка.

      Дворовым фарсом – детский городок

      Дворовым фарсом —

      детский городок,

      трагедией —

      убитые дороги.

      Идут лучи, как дождь —

      наискосок,

      приделывая

      солнечные

      ноги

      всему и всем,

      что на пути встаёт

      преградой ощутимой

      и не очень,

      и прижигают лужи,

      словно йод,

      для новых ран.

      Сначала.

      Скоро осень.

      Да нет. Я та же

      Да нет. Я та же. Может, чуть сильней,

      Изгибы мыслей – женственней и проще,

      Всё чаще собирание камней,

      Всё тише шум вечно-весенней рощи,

      В которой соловьи ещё поют,

      Рулады их спокойны, без надрыва…

      Проходит жизнь мелодию мою,

      Исходит свет из ближней перспективы

      Таким теплом, что хочется согреть

      Тоску дождей докучливо-прохладных

      И отомкнуть воркующую клеть

      Стихов о нём – до божеских парадных.

      Как знать, ты едешь в Питер или Рим

      Как знать, ты едешь в Питер или Рим —

      А может, в Лондон к давешним знакомым.

      Где в медь трубы глядятся Крым и рым,

      Там тянутся дорогами до дома

      Мои слова – с уходом в глубину

      Всех ностальгий осёдлого порядка…

      Где аромат антоновки верну

      Из-под нависшей августовской прядки

      Лучей и паутинок к сентябрю

      Развешанных – ажурных, невесомых,

      Я всё ещё немножечко хандрю

      По свету уходящему знакомых.

      Когда вернёшься? Пусть и не ко мне —

      К своей душе, забытой между строчек,

      Где бабье лето в вымытом окне

      И золотые блики многоточий…

      Нельзя болеть

      Нельзя болеть – всё дорого даётся,

      Как здравой стать, когда заражена.

      Глядишь на пятна радостного солнца,

      И на попятный сходят письмена

      В конверт почтовый, сном заговорённый

      До ящика