Учение – тьма. Ангел спустится с небес…. Бондарева Виктория

тем больше стыдился себя и приёмных родителей. Под давлением окружения я замыкался, пока не превратился в классического школьного лузера.

      Представьте себе одетого с иголочки альбиноса, который говорит тихо и постоянно прикидывается интерьером. И я не жаловался, просто мечтал, что когда-нибудь я сбегу от этого всего туда, где меня будут уважать, даже почитать, как бога! Ребенку, начитавшемуся и насмотревшемуся сказок, это простительно. Кому не хочется жить без унижений, покарать обидчиков и обрести любовь всей жизни?

      Школа закончилась, а я так и не влюбился, чем сломал все жанровые законы. Слишком инертный и забитый для сильного чувства, я осознавал свою отрешённость от мира.

      Пришла пора поступать, что я и сделал блестяще. А на экскурсии по университету преподаватель намекнул, что группа может принять меня холодно.

      Так оно, в сущности, и было, но лузеру по жизни это привычно. Я замкнулся в себе, постарался ни с кем не заговаривать без надобности. Так или иначе, приходилось общаться с группой, но к всеобщему облегчению, это случалось редко. Однако теперь широкая студенческая тусовка обратила на меня свой взор, и некоторые ребята из параллельных курсов решили повысить свою самооценку за счёт молчаливого белого призрака студента, который не может дать отпор ни морально, ни физически.

      Естественно, уже к первому курсу универа я превратился в человека, резистентного к выпадам. Проучившись два года среди ядовитых или безразличных сверстников и космически отстранённых преподавателей, я настолько сам очерствел, что перестал верить в любое спасение из этого жестокого и холодного мира, привыкая к отношению окружающих. Душа пропитывалась сарказмом, а ум – квинтэссенцией цинизма, вера в волшебников, избранность или просто везение покинули меня вместе с верой в себя.

      ***

      Затылок с размаху встретился с чем-то твёрдым, мимо проскрипели неритмичные шаги, и гнусавый голос со смешком оборвал череду видений:

      – Разлёгся, особого приглашения ждешь? Не будет! Поднимайся, бледное чудовище, Мастер зовёт!

      Часть вторая. Мастер

      Хромой горбун недовольно ворчал и пинал своими тяжёлыми сапогами тонкую подошву моих туфель. От этого ноги начинали гудеть. Пришлось встать, пока этот Квазимодо с замашками садиста не перешёл к попиныванию почек.

      Стоило мне оторвать голову от пола, как зрение превратилось в калейдоскоп, разбивая картинку на мелкие, не связанные друг с другом кусочки, голова закружилась, и к горлу подступил ком тошноты. Кое-как удерживая ось вращения своего мира, холодными ладонями сжимая виски, я пытался рассмотреть всё вокруг, но мой сопровождающий был явно обделён терпением.

      Горбун вздёрнул меня на ноги за воротник пальто, затрещали швы. Мир вокруг ушёл во тьму.

      Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что болтаюсь на плече мужчины, как дохлый полярный лис. Заметив, что моя персона соизволила очнуться, Квазик стряхнул меня на пол, придержав