Русь Чёрная – 1. Темноводье. Василий Николаевич Кленин

вдруг группу охочих, что жадно тянулись к костерку, который мало защищал их от речной сыри. И как назло, он прекрасно знал каждого: Улыбка, Огапка сын Трофимов, Шипуня, Рыта Мезенец, Клим Корела, Лука Гнутой, Панафейка Кыргыз. Все поляковские… вернее, они из братков Костьки Москвитина – ближнего подельника Полякова.

      Хотел было пройти мимо, как и собирался, но такой ярый огнь в груди разгорелся, что мокрые сапоги сами повернули к костерку.

      – Ну, ссученышы! Понаписали свои изветы? – зло рыкнул он на привставшую ватагу.

      Поляковцы смотрели на него исподлобья. Обе стороны понимали: говорить нечего. Понимали, да видать не до конца.

      – А что нам было делать, Кузнец? – отчаянно выкрикнул жидкобородый Огапка. – Он же всех нас закабалил, ирод! До портов последних раздел! Весь дуван второй год забирает! Уже и порох со свинцом ссужает!

      – На твоем месте, борода козлиная, я бы вино ведрами не пил. Глядишь, и не имал бы долгов, – процедил пушкарь.

      – Легко тебе говорить, дядька, – гаденько возразил кто-то из толпы (они все отвечали только из-за спин первого ряда). – Ты-то один из немногих, кого Ярко в долги не вогнал. Ближник – одно слово.

      Лицо Кузнеца полыхнуло. Захотелось чесануть кулаком по морде наглой, да не дотянуться. В своих у Хабарова Онуфрий никогда не ходил. И вообще, на Амур-реку попал только в 158 годе, с подкреплением, что пришло к ватаге Ярофея из Якутска. Но, правда в том, что атаман его щадил. Ценил пушкарские и ковальские таланты, так что кабалить и не пытался. Даже подарки порой дарил. Кузнец воспринимал то, как должное. А теперь его вишь – ближником хабаровским величают.

      – Правду, ведь писали, Кузнец! – ударил кулаком в грудь Рыта Мезенец. – Всю, как есть! За нее мы и супротив Хабарова пошли. И челобитную про то писали – чтоб по правде было. Ты вспомни Банбулаев городок! Вспомни, какие так вокруг хлеба стояли – зрелые, налитые! И ячмень тебе, и овес, и греча… А он, чертов кум, нам косы в долг давал! Косы в казне, а он нам без платы работать не дозволял… Такая уж там землица была: черна да жирна… А он те поля обиходить не дал…

      Рыта снова ушел в свои крестьянские мечты о ковырянии в земле, даже свои отмахивались.

      – Ну, и кому она нужна правда-то ваша? – оборвал казака-мужика Онуфрий. – Что вы с этой правдой, да без Хабарова делать будете? Кто вас теперя поведет, кто путь укажет, что от ворога убережет?

      – А то уже твоя головная боль, приказной! – гадливо захихикал кто-то из-за чужих спин.

      – Ах, моя?! – Кузнец уже жаждал драки. – Ну, поглядим, чья она, когда вы кору осиновую жрать, аки бобры начнете!

      – Угрожаешь, Кузнец? – насупились поляковцы и подступили к новому атаману.

      Глава 3

      Год 162. Приказной человек

      – Вот же дурни, – устало закатил глаза Онуфрий, вдруг утратив вкус к драке. – Какие же вы дурни. Да неужто не ведаете, что Хабаров всё для походу у Францбекова в долг брал? И самопалы с пушками, и косы ваши дурацкие с порохом. Всё в долг! На себя! И ему отдавать то надобно. Он же нам всем купил