Как быть съеденной. Мария Адельманн

производства?»

      В каком-то смысле я могла понять, что свело Айшу и Эштона вместе.

      Туалетный столик – тот самый, с костяной инкрустацией в виде флёр-де-лис – был Бланш. Мы все не любили ее. «Бланш была единственной, кому удалось выкрутиться», – заметила Чарисс, хотя было понятно, что выкрутиться Бланш не удалось.

      «Он не сыграл со мной тот трюк с ключом, – гордо сказала Бланш. – Я решила порвать с ним. Я начала собирать свои вещи, и в тот же вечер он усыпил меня хлороформом. Он очень горевал, когда убивал меня, плакал, рыдал и все такое».

      «По мне он не плакал», – сообщили дневники-Чарисс в унисон, не замечая, как польстили этим Бланш.

      «Твое появление меня удивило, – сказала мне Бланш. – Я была похожа скорее на твою сестру. Но, полагаю, каждый берет то, что может получить. Конечно, ничего не хочу сказать о тебе, но просто если рассматривать телосложение – он западал на… определенный тип. Ну, ты понимаешь».

      Иногда, когда Бланш говорила, я мечтала о том, чтобы поцарапать ключом ее идеальную глянцевую поверхность.

      «Ни на какой тип он не западал, – возразила Айша. – Он коллекционировал разные типы. Вот почему мы все такие разные».

      Бланш проигнорировала ее.

      «В конечном итоге все эти деньги, все эти причудливые штуки, – вещала она, – не могли скрыть тот факт, что ему было скучно. В постели он был эгоистом. Секс с ним был ужасен – сплошная головная боль и минеты».

      Я подумала о своем первом разе с Эштоном, о том, как тот смотрел на туалетный столик – на Бланш. Я знала, что, удовлетворяя меня, он получал удовлетворение лишь от того, что мучает ее.

      «По сути, – сказала она, – я могла бы справиться и получше».

      «Да, да, конечно», – ответили мы все, ненавидя ее за то, что она заставила нас осознать, чего мы были лишены.

      «Как он убил тебя?» – спросила Айша.

      «Мне неудобно об этом говорить», – ответила Бланш, как будто существовал некий кодекс относительно способов смерти и рассказов о ней.

      Тиффани, с другой стороны, рассказывала без стеснения: она была задушена в постели во время секса.

      «Как и у каждого третьего мужика, у него был пунктик на удушении, так что я даже не заподозрила ничего такого, пока не умерла».

      «Не такой уж тяжелый способ умереть», – пробормотала Айша.

      «Самое худшее, – сказала Человекобог Тиффани, – то, что я так и не успела кончить».

      «Я имею в виду – самое худшее, не считая того, что я умерла», – уточнила Сокол Тиффани.

      «Точнее, самое худшее, не считая того, что я умерла и вернулась к жизни в виде дурацких кувшинов», – добавила Бабуин Тиффани.

      В посмертии, или что там это было, она испытывала постоянное сексуальное желание – или не совсем сексуальное, но такое, как будто все время была на грани чего-то исключительного, но недостижимого.

      «Бла, бла, бла», – произнесли Чарисс, по слогу от каждого дневника, а потом закладка стала снова и снова читать чертову цитату.

      «Пшла, на,