Хозяйка «Волшебной флейты» – 2. Анна Эристова

для этого деревенского домишки даже эта была слишком велика. Я зябко повела плечами, не желая расставаться с шубой, а служанка сказала негромко, разбирая подушки:

      – Ты, барышня, не жмись, постелька чистенькая, сегодня сама перестилала. Мне как батюшка велел приготовить для барышни комнатку, так я и простыней свежих принесла, и рубашечку из сундука достала.

      – Полуян добрый, – протянула я, сбросив шубу на одеяло. – Ты, Глафира, не танцуй вокруг меня, только корсет помоги снять, а так я сама.

      – Ага, – пробурчала она. – А потом Полуян мне рожу отрихтует под Гжель, только детишек и пугать на базаре.

      – Не скажу я ему.

      Села на кровать, ощущая огромную давящую усталость во всём теле. Что мне? Пусть делает, что хочет. Лёгкие руки развернули меня, ловкие пальцы расшнуровали корсет. Дышать стало проще. Глафира тихонечко зашептала:

      – Ложись, ложись, барышня. Ох и худющая, откормить бы тебя… Ну ничего, ничего, утречком кулебяку поешь, а на вечер настряпаю пирожков разных. Ты с какой начинкой любишь? С капусткой? Или с рыбкой?

      Я не ответила. Хотя пыталась. Но рот будто заклеили, и получилось у меня только невнятное мычание. А потом я оказалась головой на подушках, укутанная в мягкое одеяло, и в моём мире наступила темнота…

      Городищев смотрел на меня свысока. Потому что сидел верхом на белом-пребелом коне, а одет был почему-то в исподнее. И в сапогах. На голове у него был гусарский кивер с пышным пером.

      Я хотела броситься к любимому мужу, прижаться щекой к колену, зарыдать от счастья, но не могла сдвинуться с места. Сон, подумала. Мне снится сон… Жалко, как жалко, что всё не взаправду! И всхлипнула. А Платон качал головой, строго глядя в глаза.

      – Платон Андреевич, – попыталась отчего-то оправдаться, – я не нарочно, правда! И Черемсинова не убивала! Вам-то должно быть видно оттуда…

      – Проснитесь, Таня, – ласково ответил Городищев, и взгляд его смягчился. – Проснитесь же.

      – Я не могу, это же сон, – растерянно сказала. Разве можно управлять сном?

      – Вам нужно проснуться.

      Я напрягла мозг, посылая ему сигнал к пробуждению, но напрасно. Тогда Платон подъехал ближе, наклонился и очень нежно, невесомо погладил меня по щеке, улыбнулся:

      – Сейчас, Танюша, сейчас…

      – …Сейчас, моя сладкая девочка…

      Голос был знакомый, но не Городищева. И пальцы ласковые, но не его, чужие. Я подхватилась, села, натягивая одеяло на грудь, и оказалась нос к носу с Полуяном.

      Точнее, даже рот ко рту, потому что этот поганец не растерялся и поцеловал меня. От неожиданности я среагировала не сразу, но, когда среагировала, смотрящий почему-то оказался на полу, о который грохнулся костлявым задом так, что слышно его, наверное, было даже в моём музыкальном салоне. А потом ещё и разозлился:

      – Что ж ты, Таня, так неласково?!

      – А что ж вы, Дмитрий Полуянович, гостью сонную изнасиловать собрались?! – сердито бросила ему. – А мне муж покойный снился, между прочим!

      – Вот ведь покойный, а всё мне дорогу застит, – пробурчал Полуян, вставая.