Хозяйка «Волшебной флейты» – 2. Анна Эристова

ломятся на выход. В меня он швырнул тамблером ровно один раз, потому что я увернулась, подобрала тяжёлый бокал и вернула Гешефту комплимент. Прямо в его чугунную бошку, даже бровь рассекла. Бандит тогда опешил, взоржал и велел тащить аптечку, лечить его…

      Уступать Полуяну я тоже не собиралась, поэтому сказала устало:

      – Вы, Дмитрий Полуянович, на меня не гневайтесь, гневаться я и сама умею. И фыркать, и ножкой топать… Должной быть не желаю, а отдариться мне нечем. Уж поймите и не сердитесь.

      Он ещё немного посверкал очами, а потом расслабился и улыбнулся, снова показав гусиные лапки:

      – Ладно, забудь. Садись-ка, Татьяна, за стол, отужинай со мной, коли голодна.

      – Голодна, – призналась я, вздохнув с облегчением. За спиной кашлянул отмерший Йосип:

      – Так я, это… Полуян, пойду я иль что?

      – Побудь тут, – распорядился бандит. – Лошадку распряги да спать заваливайся, Глашка тебе чаю нальёт. А ты, Татьяна Ивановна, вот сюда садись, на красное место. Водки будешь?

      Я махнула рукой. Водка так водка. Мне бы сейчас просто поесть чего-нибудь, не важно чего. Желудок уже к позвоночнику прилип, я ведь волновалась, с утра ничего не ела. Как там мои девчонки? Наверное, в панике…

      Горница Полуяна была тёплой и маленькой. Печь грела её одним боком – дебелая, дородная, выпирающая, как русская баба, а в красном углу, над лавкой, покрытой какими-то мохнатыми тулупами, чадила лампадка. Вместо лика Иисуса на иконе был строгий лик женщины в чёрном. Она смотрела в душу своими тёмными большими глазами, поджав узкие губы, словно была недовольна мною.

      – Так вот ты какая, Богиня, – пробормотала я, садясь. – Уж не сердись хоть ты…

      – Это Чёрная Богиня, – сказал, услышав, Полуян. – Покровительница воров и проституток.

      Он сел напротив меня, навалился грудью на стол и спросил серьёзно:

      – Ты мне скажи, Татьяна, за что тебя в арестантскую запрятали?

      – За убийство, – я мотнула головой. Снова объясняй, снова клянись…

      – И кого ж ты чикнула, красавица? – несказанно удивился Полуян. В его глазах даже искры любопытства зажглись. Но я отказалась горячо и быстро:

      – Никого!

      – Правильно. Так всем и говори, стой на своём. Но мне можешь правду сказать, я могила.

      Ну вот, что и требовалось доказать. Никто мне не верит. Городищев поверил бы…

      – Я правда никого не убивала, меня подставили, – со вздохом ответила и подумала: а ведь точно подставили. Платье золотое, серьга моя… Минут пятнадцать меня не было в зале – надо было привести лицо в порядок, не выходить же заплаканной к гостям! И как раз в этот промежуток времени Черемсинова убили недалеко от салона.

      Значит, кто-то был там и воспользовался моментом.

      Но кто?

      – А кого, кого убили-то?

      – Графа Черемсинова.

      – Ого! – поднял бровь Полуян, но ничего сказать больше не успел, потому что появилась женщина, которая открывала мне дверь. В руках она несла большой пузатый самовар, дымящийся сверху. Невысокая, худенькая, вся какая-то остренькая,