Арка Новой Голландии. Марина Дашкова

Тишину позднего вечера нарушали лишь звуки редких трамваев и легковых машин, проезжающих не вдалеке, по мосту, имеющему интригующее название «Поцелуев». Такое затишье в центре Петербурга, неподалеку от никогда несмолкаемого парадного шума Невского проспекта всегда завораживало, казалось необходимым, а часто просто спасительным. Ей показалось, что она здесь совершенно одна. Одна в огромном, вдруг, опустевшем каменном городе. И никого, никого нет кругом, нет в целом мире. Казалось, все неприятности и проблемы, привносимые людьми, начали отдаляться. Лера никогда не пугалась одиночества, быть может, потому, что и не была никогда по-настоящему одинока. Напротив, ей казалось, что, только оставаясь с самой собой, она немного отдыхает, черпает то ли в себе, то ли в тишине, которая была для нее уже равнозначна покою, необходимые силы. Так она рано открыла для себя пути наиболее легкого обретения равновесия, научилась укрываться в тишине от пришедших, всегда кажущихся в юности неумолимыми, конфликтов жизни.

      И она вновь, с грустной улыбкой, мимолетно скользнувшей по ее чуть припухшим, все еще немного детским губам, вспомнила, как тогда, лет семнадцать тому назад, ребенком проходила здесь вместе с матерью. И, видимо, впервые, по крайней мере, так отпечаталось в ее пробуждающейся в ту пору памяти, увидела величественную арку. Вспомнила, как она ее тогда поразила, с каким детским восторгом она на нее смотрела, зачарованно разглядывала, не хотела никак уходить, словно попала, наконец, в долгожданную сказку. И сквозь напластования прошедших лет, за которые она выросла и превратилась в красивую двадцатидвухлетнюю девушку, ей, вдруг, вспомнилось, как к ним тогда подбежали веселые и совсем взрослые, по ее тогдашним представлениям, дети со школьными ранцами-портфелями. Они также восторженно смотрели на арку, показавшуюся ей тогда волшебной. Потом те большие девочки в школьной форме обратились к ее матери и стали говорить о том, что у нее очень, ну просто очень красивая малышка. И все то, что они, галдя и перебивая, друг друга тогда произносили, также осталось навсегда в ее памяти. Так же, как и то, что стоящий рядом с ними мальчик-подросток, наверное, их одноклассник, негромко и застенчиво сказал:

      – А какие у нее необыкновенные огромные глаза! Как у красивой фарфоровой куклы!

      – Нет, мальчик. Она не кукла. Эта моя маленькая и самая любимая девочка на свете, которую зовут Лера.

      И она подумала, что, видимо, с той фразы, сказанной совсем незнакомым мальчиком, ей стало казаться впоследствии, что она и в самом деле необыкновенно красива. То есть теперь ей пришлось признать, что думать о собственной внешности она начала очень рано. Девушка улыбнулась своим далеким впечатлениям, пытаясь найти в них, что-то, успокаивающие, приятное, способное развеселить и поддержать. Ей вновь остро захотелось чего-то неизменного, навсегда остающегося с ней, несмотря на очевидную изменчивость взрослого мира. Мира, который не всегда принимал ее одинаково восторженно.

      Глава 2

      – Вам