Йага. Даха Тараторина

роще шла битва. Да не битва даже, а побоище. Как иначе-то назвать, коли шестеро против одного? К тому ж, шестеро были на диво крепки: приземисты, широкоплечи. А тот один…

      Дрался тот один ровно зверь загнанный. И кричал не он вовсе, а тот из шестерых, кто подначивал друзей, стоя за их спинами. Стоял он шатко, приподняв одну ногу. Йага из своего укрытия чуяла его горячую боль в голени.

      – А будто мы тебя спрашивать станем! – продолжили мужики прерванную ругань. – Как надо, так и дерёмся! Не заслужил ты честного боя!

      Рыжий, что защищался, дивно отличался от всех, кого прежде лесная госпожа встречала. Был он худощав и высок, светлокож, ровно не жаркое лето только что минуло, а суровая зима. В ушах его поблёскивали украшения, кои Йага разве что у мельничихи, приходившей к ним в избу за зельями, видала. Серьги видели и мужики, оттого раззадорились пуще прежнего.

      – Ишь, разрядился как баба! Да ты сам баба!

      Рыжий сплюнул кровь из разбитых губ и улыбнулся:

      – Что-то жена твоя иное говорила, когда я её в конюшне обнимал!

      Мужик заревел и кинулся на наглеца. Тот, хоть и качался от усталости, пригнулся и подставил ножку. Враг пробежал мимо. Но остальные-то не делись никуда! От удара тяжёлого кулака рыжий ещё увернулся, зато ногой в живот ему попали. Он и звука не проронил, только согнулся, хватая ртом воздух, да и этого хватило. Сыновья молочника – их Йага знала, не раз разряжала поставленные ими силки в лесу – скрутили молодцу руки. Ещё один добавил в челюсть и, заикаясь, пригрозил:

      – К-коли уви-и-идим ещё раз, пе-е-е-еняй на себя!

      – Че-че-чего ба-ба-балакаешь? – передразнил пленник. – Не-не-не понимаю!

      За наглость и поплатился. Били рыжего крепко. В живот, в лицо, по спине. Молча и зло. Он же только вздрагивал от ударов.

      Нутро лесной госпожи вскипело от злости. Вшестером на одного? Да так и зверь дикий в её лесу не посмеет, а тут люди! Она приподнялась на локтях и показала зубы. Зарычала, подзывая волка. Тот с готовностью подполз на брюхе.

      – Чего встал? Помощь нужна! – вполголоса приказала она.

      И волк, не медля, перемахнул через кусты. Шестеро крепких мужиков навряд испугались бы одного тощего волка. Да волк был не один. С ним вместе на поляну вытекли чёрные тени. Как живые расползлись у серых лап и потянулись к драчунам.

      – Щур, протри мне глаза!

      – А я говорил, нечего ночью к лесу соваться!

      – Мужики, мужики, меня подождите!

      – Сто-о-о-ойте!

      Буяны сначала попятились, а там и вовсе бросились наутёк. Волк почесал задней лапой ухо и вопросительно оглянулся на Йагу: угодил?

      – Угодил, дружок!

      Ведьма потрепала его по загривку и пошла к избитому, что так и скрючился под берёзой. Осторожно перевернула на спину, ощупала рёбра, ища переломы.

      Странным был этот пришлец. Рыжих в их краях вовсе не водилось, кожа белая, алое пятно на щеке, ровно головешкой приложили. И походил на местных не больше, чем лис на жирного зайца: рук-ног вроде столько же, а зверь другой. Побитый вздрогнул под чуткими пальцами и пробормотал:

      – Где