Большая алия. Сборник рассказов о репатриации в Израиль. Влад Ривлин

работавше в местном совете, приходили и приезжали на работу из вилл и дорогих домов.

      Те из поселенцев, кто не работал в местном совете, учили Торе либо в самом поселении, либо ездили в Иерусалим или Рамат Ган- там находился религиозный университет, который имел гораздо больше общего с ешивой, нежели с высшим учебным заведением.

      И создавалось впечатление, что все население поселка либо учило Торе, либо ее же изучало.

      Исключение составляли буквально несколько человек, которые работали инженерами за пределами поселка, врач, заведовавший местной поликлинникой, медбрат и медсестра, а также несколько семей которым принадлежали теплицы, завод по переработке винограда и маслобойня.

      Это хозяйство составляло настоящую промзону поселения.

      Но работали здесь в основном арабы из ближайших деревень. Эти же арабы построили сам поселок и другие поселения в округе.

      Даже синагоги в поселке были построены руками арабов.

      Труд арабов стоил как минимум в разы дешевле еврейского. К тому же, им не нужно было оплачивать ни отпуск, ни расходы на оздоровление, вообще ничего из того, что по закону положено платить гражданам Израиля.

      Их боялись и ненавидели. Но законы экономической целесообразности, или попросту выгоды, были так же беспощадны как и физиологические.

      Поэтому несмотря на открытую неприязнь, ненависть и казавшуюся уже вечной вражду к арабам, евреи разрешали строить им для себя поселки, дороги и работать в принадлежавших им теплицах.

      Впрочем, ненависть была взаимной.

      Арабы ненавидели евреев не меньше, но были вынуждены строить роскошные виллы, дома, забор и даже синагоги для евреев на земле, которую считали своею, поскольку в соседних арабских городах и деревнях не было не только промышленных зон, но даже канализации и водопровода. А большие семьи нужно было как-то содержать. И они работали тут, утешая себя мыслью, что рано или поздно, все здесь все равно будет принадлежать им.

      Особую категорию жителей поселка составляли прозелиты и новые иммигранты.

      Они жили в караванах, заменявших им дом.

      Караваны стояли как-то особняком и выделялись, создавая диссонанс виллам и просторным домам.

      Резким контрастом с остальными жителями поселка являлись и сами обитатели караванов.

      Это были в основном «русские», как здесь называли выходцев из России и еще несколько иммигрантов из Америки, один из которых по имени Барух не желал говорить ни на каком другом языке кроме иврита, и две девушки – одна из Голландии, другая из Франции.

      Обе в разное время решили вдруг что они еврейки и отправились в Израиль.

      В поселении они прожили уже несколько лет в ожидании гиюра.

      Все это время они учили Тору с женой рава Ашера, а в остальное время работали- одна, бывшая медсестра из Голландии на кухне, вторая- учительница младших классов из пригорода Парижа убирала и мыла служебные помещения и туалеты