Ниже мёртвых. Сибирские рассказы. Часть первая. Екатерина Блынская

Кто? Рудольф и Грёза? У деда Митрофана? Откуда… да ладно!

      Пока я удивлялась на это всё романтическое дело, Славка о чём- то думал.

      Отец Максим вышел, отдуваясь, с красным лицом. Проковылял до машины, сел, хрустнув сиденьем.

      – Она… открыла глаза и… улыбнулась… – сказал он одышливо.– сколько лет бабушке?

      – Девяносто четыре скоро.– ответил Славка.

      – Теперь спокойно ко Господу отойдет.– вздохнул отец Максим.

      – Послезавтра.– сказала я с заднего сиденья.

      – Почему…

      – Завтра мой день рождения. Она не умрет завтра. Она не сделает этого.

      – А отчего вы именно образ Семистрельной Богородицы взяли? – словно пытаясь меня разговорить, спросил отец Максим.

      – Потому что умягчить хочу злые сердца. – ответила я.

      Отец Максим пожал плечами и замолк. Он больше нас не звал на службу и ехал молча. Кивнул, когда мы протянули ему деньги и как- то все подозрительно смотрел на меня и Славку да так, что я сказала:

      – Что, отец Максим, не поймёте, кто мы и чего мы? В кого верим? Зачем приехали?

      Максим ухмыльнулся.

      – Да тут в Сибири кого- только нет…

      И действительно. Под свекровкой жила иеговистка1 Ванда Ивановна, по соседству язычники – славяноарии, напротив нашего дома баптисты, а уть дальше по улице вообще какие- то православные староверы инглинги.

      Отец Максим как- то никого не любил переубеждать, сохранял ресурс, был спокоен. Он покивал головой, как сытый першерон, и попрощавшись, вошёл в свой подъезд.

      Объяснять что- то было бы долго да и не нужно.

      Бабушка на другое утро весь день улыбалась. Я нарядилась и накрыла стол у нас со Славкой на квартире. Мы узким семейным кругом отметили мой день рождения, тихо и без приключений. Пришли все дети бабули. Как оказалось в последний раз они сидели за одним столом. А наутро бабуля тихо отошла.

      И я понимала, что она меня так отблагодарила. Наверное, за то, что я услышала её без слов. Я, даже ещё не жена её внука, не мать его детей, а просто близкий в будущем, человек, только через год ставший продолжением её крови и рода.

      Семистрельную мне потом вернула Феня, с каким- то первобытным страхом, через мою свекровь.

      Я так думаю, испугалась Феня этих святых стрел.

      Божий человек

      «Шуры» жили в доме под железной крышей. Бабка и дед. Жили хорошо, ни в чём не нуждались, потому что Шура – дед по местным меркам хорошую пенсию получал. Двадцать пять тысяч.

      Шура – бабка не теряла доброго нрава, всё время улыбалась, но за её ласковой улыбочкой таилась каменная твёрдость. Дед её страшно боялся и вздыхал обречённо, закапывая очередную купленную с пенсии бутылочку в саду под вишнями, а что ещё он мог?

      Правда, чтобы продлевать пенсию с регрессом по потере здоровья деду приходилось постоянно ездить в районную больницу и предъявлять себя, что вот, де, мне лучше не стало, инвалидом я так и являюсь. Но эти поездки он любил.

1

деятельность организации «Свидетели Иеговы» запрещена в РФ