Ниже мёртвых. Сибирские рассказы. Часть первая. Екатерина Блынская

о мою раскрытую ладонь.

      Колёк исчез и все знали, что его увезли… и все грустили о нём, втихаря, но никто не сказал, ведь это была сущая мелочь. Собака пропала, да и ладно.

      Наконец, увидев, что я расстраиваюсь, Славка на мои вздохи, что Колька давно не видно, наврал, что его кто – то забрал к себе, дачу охранять.

      Но это было не так и сама бабка Тоня мне вскоре призналась… Наверное, её замучили выносимые мною кости для уже несуществующего Колька у подъезда, которыми давились её кошки и вороны, растаскивающие их по пыльному двору.

      – Да его пристрелили. Или на мыло сдали! Хватит орать под окнами, – как- то выпалила бабка, проходя мимо, – если б не я, он бы всех моих котяток передавил…

      Я постояла ещё во дворе, борясь с онемением ног, потом, увидев, что баба Тоня гребёт со своей матерчатой синей авоськой в магазин, подумала, что если бы гнев убивал, я бы заколебалась закапывать трупы…

      Слёзы мои лились снова и снова… И вовсе не от горя, а от ощущения собственной слабости, собственного ничтожества перед этим западно – сибирским жестоким миром, в котором все… или почти все такие чёрствые.

      Поэтому, когда говорят, что москвичи уроды, я про себя смеюсь и помалкиваю. Ходят слухи, что сибиряки душевные, открытые люди… Что? Где? Какие люди?

      Их, чёрт побери, меньше, чем вишенок на торте… Как, впрочем, в любой губернии нашей родины.

      Через неделю баба Тоня пропала, словно куда- то уехала. Стало необыкновенно тихо.

      На форточке бабы Тони всегда сидел кот, теперь форточка была закрыта. Кот метался по окну. Другие кошки тоже пытались попасть за окошко – но им никто не открывал.

      Прошло три дня и я уже стала выходить по ночам на лестничную клетку, прикладывала ухо к бабкиной двери и слушала… Ничего… Мёртвая тишина.

      Уйти она не могла, родственников у неё не было.

      Славка работал в ночь, поэтому, как- то перед очередной его сменой, я, заметив на кухне днём толпу тараканов, растолкала его.

      – Миленький… прости великодушно свою взбалмошную жену, но… у нас нашествие тараканов.

      Славка, посапывая, перевернулся.

      – Я куплю ловушки, милая.

      – Миленький… ты не понял. Тараканы не ходили к нам раньше. Они голодные. Их наполеоновский обоз.

      – Ты расскажи мне ещё про голодных тараканов…

      – Надо выломать дверь.

      Славка открыл глаза и сел.

      – Ну, ёперный театр имени Ленинского Комсомола… Что за премьера… на этот раз идёт?

      Я, смущённо присела на край матраса.

      – Бабка Тоня уже три дня не выходит из квартиры.

      – Наверное, её просто нет…

      – Там её кот в окне застрял.

      – Слушай, женщина… Ты чего хочешь, говори сразу…

      Через пять минут, когда дверь бабы Тони слетела с петель, выбежали из всех квартир все соседи. Они лезли из своих нор, чтобы устроить нам скандал. Славка вошёл в бабкину квартиру, из которой на нас упал запах, упал, как дверь. Прошёл по комнатам,