От Кремлёвской стены до Стены плача…. Борис Барабанов

оденут валенки с широкими голенищами, зачерпнут этими валенками пшеницу из бурта – и так идут домой. Все думали, как внуков кормить.

      Вот один из таких рассказов наших бабушек:

      – Да, это нечистая сила у нас завелась, как церковь сломали – кругом нечистая сила. И вот то здесь нечистая сила, и то там проявляет себя.

      Жила в деревне бабка Поля – у нее сын был, даже сватался к моей маме. Бабушка Поля очень хотела, чтобы мать моя вышла за ее сына замуж. Как же тогда бы я и родился, и не было бы меня. А может, какой-то другой там родился, совсем не я. Как природа судьбы устроена: чуть повернул влево, и уже получается другая дорога.

      Взяли ее сына на фронт, не успели оглянуться – его там убили. И она жила одна, вдова как и моя бабушка. Все время воюют, то воевали тут, то там, то сям, как еще народ-то сохранился? И вот получила бабушка Поля похоронку, плакала и очень тосковала, горевала, места себе не находила.

      Прошло некоторое время и стал сын ее к ней прилетать. Чувствует нечистая сила, что у человека такое горе, и стал этот нечистый дух к ней прилетать. Она только чуть-чуть заснет, задремлет, тут вспышка какая-то вроде, и все кругом освещается – и она вроде встает, а это ее Петруша входит:

      – Мама!

      Она:

      – Петруша! Так ты же не убитый, ты же живой пришел!

      И вот, выходят они из дома, идут, они идут по полям, разговаривают так хорошо. Бродят они, бродят по полям высокой ржи. И потом уже ночь кончается, петухи начинают кукарекать – и все, исчез Петруша.

      Она очухается – никого нет, она среди поля, или луга, или еще где-то. Вернется домой в полусознательном состоянии.

      Бабушка рассказывала очень образно, детально. И подобных рассказов у них было очень много: и про черта, который одну бабку заездил… Черт может и не заездил, а вот баран-то одну бабку закатал.

      Колхозный баран был, для стада надо обязательно его иметь. Баран – рогатый такой, крутые загнутые рога. Вот этот баран сбил бабушку с ног и закатал насмерть. А тут черт, он особые имеет способности народ доводить до жуткого состояния.

      После этих рассказов мне становилось жутко страшно, я чуть не дрожу, закутаюсь в тулуп, в овчину, потрясусь-потрясусь и засыпаю. Просыпаюсь утром, звезд на небе уже нет. Бабки стоят около стога пшеницы, они немного вздремнут ночью по очереди. Нельзя оставлять ток без присмотра, а то могут все зерно вывести. Так летом и жили в деревне.

      Прошло некоторое время, и я уже в четвертый перешел. Все, книжки сдал, все нормально, учитель мне говорит:

      – Боря молодец, отличник, хорошо учится, старается.

      Я старался, конечно, уже перестал школу пропускать, как говорится, изобретать ракеты.

      Мы эту ракету с мальчиком, у которого я школу прогулял в Энгельсе – запустили. Вынесли ее на улицу, поставили ее на треножник, подожгли – и она полетела, не вверх, а кругами начала летать – ж-ж-ж – и чуть одну тетку не стукнула, но ладно, это все прошлое.

      А тут такие вот случаи. Некоторое время прошло, война закончилась. Победа, все. В деревне радио-то не