Фармацевт. Александр Санфиров

и бесконфликтную.

      Зато Вовка, попав в армию, примириться с тамошними порядками не смог. Поэтому всего через три месяца он погиб, как написал командир части при исполнении воинского долга. Так мы его и похоронили в закрытом гробу. Только через полгода, когда из армии пришел Димка Филатов, служивший в той же части, он рассказал, что Вовка был убит в драке со старослужащими. После чего старшина роты полгода отлежал в госпитале и был комиссован. Мама, услышав об этом жаловаться, никуда не стала. В принципе, она и так, зная характер старшего сына, подозревала по какой причине он погиб. Ну, а Витька, трусоватый по натуре, не раз плакал, вспоминая брата, и со страхом ждал призыва на службу.

      В отличие от Витьки, я службы не боялся, прекрасно зная все её «прелести». Как говорится, кто в армии служил, тот в цирке не смеётся. Через три года, не исключено, что и мне придется отправиться в стройные ряды Советской армии. Это произойдет, если я на комиссии не вспомню о тяжелой черепно-мозговой травме. История болезни запрятана в больничном архиве на двадцать пять лет, поэтому кроме выписного эпикриза, который нужно передать в поликлинику, врачи призывной комиссии ничего больше не увидят.

      А выдрать из карточки единственную бумажку секундное дело, главное, чтобы она попала хотя бы на несколько минут в мои руки. Но это, если я решу отдать долг Родине еще раз. Один то раз я его уже отдал. Два года выброшенные кошке под хвост. И шесть с половиной тысяч километров, пройденных разводящим караула в любую погоду, под дождем, снегом, в холод и зной. Так, что выбор у меня имеется.

      Нет, если и решу служить, то сделаю это совсем не так, как в первый раз. Но и повторять судьбу Вовки Гребнева не собираюсь. Отстаивать свои права, совсем не обязательно в драке с сослуживцами, для этого имеется много других путей. В следующем году призывной возраст снизят до восемнадцати лет. Правда и служить придется на год меньше. Смысл этого решения вполне понятен, командовать мальчишками гораздо легче, чем взрослыми мужчинами. Но я то взрослый человек и действовать собираюсь по взрослому.

      В этот момент на фотографии брата, перевязанной черной лентой мелькнул солнечный блик, как будто Вовке пришлась по нраву мои мысли по поводу службы.

      Порядок в комнате царил идеальный. Но Витькиной заслуги в этом не имелось ни капли. Уборкой занималась мама. Но и сын без дела не сидел. Колка и укладывание дров в сарай второй год оставались на нём. Так же, как и сбор грибов. За ягодами они ходили вдвоем с мамой.

      Благодаря травме Витьке удалось избавиться в этом году от прополки и окучивания картошки. Зато её копкой придется заниматься уже мне.

      На простом дощатом столе аккуратной стопкой лежали учебники и тетради.

      Взяв в руки учебник Барсукова по алгебре, задумчиво перелистал потрепанные страницы. Как ни странно, рисунков на страницах не было. Видимо бывший хозяин моего тела, предпочитал рисовать в альбоме, а не в учебниках.

      – Мда, хрен знает, как буду сдавать всю эту лабуду? – подумал я. – Не помню ведь ни хрена. Придется как-то договариваться, давить на