Фармацевт. Александр Санфиров

что старший брат тоже учился в этой школе, и был известным хулиганом в плане нарушения дисциплины. Насчет драк у него было табу, поставленное тренером. Так, что нарушал он этот тренерский запрет нечасто, только когда надо было поставить на место моих одноклассников, или других, залетных фраеров, по глупости приставших к мелкому пацанчику.

      В учительской нас ждали.

      Галина Петровна, наша классная руководительница, удивленно взглянув на меня, поздоровалась в ответ на наше приветствие и сразу перешла к делу:

      – Витя, ты, конечно, неплохо выглядишь, это радует! Но признайся честно, сможешь ли выдержать экзамены?

      Я улыбнулся.

      – Ну, если вы не будете меня сильно пытать, то выдержу.

      – Понятно, – вздохнула Галина Петровна и добавила:

      – Побудь немного в коридоре, я с твоей мамой переговорю.

      Я вышел в коридор, здесь после светлого кабинета показалось совсем темно. Я походил туда сюда, вышел на лестничную площадку и глянул вниз, как раз туда, куда приземлился пару месяцев назад. При этом воспоминании по спине пробежали мурашки.

      – Витя, здравствуй, – прозвучал сзади знакомый голос учительницы русского языка и литературы.

      – Добрый день, Елена Николаевна, – ответил я. – Хорошо выглядите. Это платье вам идет.

      Елена Николаевна от удивления потеряла дар речи.

      – Однако! Виктор, я смотрю, ты резко повзрослел, – сказала стройная тридцатилетняя женщина после небольшой паузы. – И даже немного подрос, волосы виться начали.

      Она подошла почти вплотную и взъерошила начинающую отрастать шевелюру.

      И как позавчера мама, сразу перестала улыбаться, пройдя кончиками пальцев по бугристым шрамам.

      После чего озабоченно спросила:

      – Ты как себя чувствуешь, может, не стоит сегодня диктант писать?

      – Очень даже стоит, раньше сяду, раньше выйду, – сообщил я.

      – Не смешно, – сообщила учительница и направилась в кабинет, где секретничали мама с Галиной Петровной.

      Меня пригласили зайти минут через пятнадцать, когда подошла завуч Нина Николаевна.

      Через час мы с мамой распрощались с преподавателями.

      Как я понял, весь сыр-бор заключался в том, чтобы в школе для доказательства сданных экзаменов имелся написанный мной диктант и письменная работа по алгебре. Вопросы по геометрии мне не задавались вообще, устный экзамен, он и есть устный. После того, как завуч и классная проверили решение задач по алгебре, на геометрию они махнули рукой.

      Похвалив меня за прилежание и за неожиданную грамотность, пообещали через два дня сделать аттестат.

      А Елена Николаевна удивленно сообщила:

      – Гребнев, никогда бы не подумала, что травма головы может так влиять на знание русского языка. Ты ведь раньше мог в слове из шести букв сделать семь ошибок, а сейчас в диктанте не допустил ни одной. Если бы не видела, как ты его пишешь под мою диктовку, могла бы подумать, что, где-то ухитрился списать.

      – Вить,