Отложенная месть. Екатерина Самарина

он в себя приходил, вроде как начинал жить с чистого листа. Так однажды встретил женщину – Маргариту, но она, к несчастью, ещё сильнее, чем он, пьёт. Ещё она очень вечеринки любит и своих друзей. Всех их вместе я уже вывезти не могла. Один раз я пришла со школы, а в моей комнате на кровати спит какой-то мужик голый. Мне было нужно уехать, но адрес был только бабушкин на письмах. Отец так орал, когда я спросила про бабушку из Москвы, и письма сразу сжег. Я не поняла и обиделась на него. Теперь-то я понимаю, почему он так её ненавидел. Почему запрещал даже спрашивать про неё. Когда стала жить здесь с бабушкой, то себя успокаивала тем, что, по крайней мере, она любила хорошо поесть, и ещё она баловала меня деликатесами, – откровенно рассказала Ника, пока они шли всё дальше от реки.

      – Это ужасно. Ты ведь ещё ребенок была и видела такой разврат! Неужели отец совсем о тебе не заботился? – спросила ошеломленная Лиза.

      – Нет. Я сама о себе заботилась, и бабушка, конечно, мама отца. Ещё соседи мне много помогали. До того, как я в Москву приехала, у меня ни одной вещи своей не было. Всё чужое донашивала. Тут меня уже бабушка одевала. По своему вкусу, правда, – сказала Ника грустно.

      – Кошмар какой. Она тебя одевала и кормила? Невероятно. Она наверняка что-то задумала, это всё было не просто так, – предположила тетя.

      – Да, думаю, ты права. Знаешь, забота о бедной внучке из деревни очень поднимала её статус благодетеля среди соседей. Все были ей очарованы, с другими людьми она другая, добрая, понимающая, сострадающая, совсем не такая, что была со мной, – заметила удрученно Ника.

      Дойдя до парка, они увидели под деревом небольшой сбор людей без определённого места жительства, в Москве их зовут просто бомжами. Они устроили маленькое пиршество: расстелили на землю картонные коробки, разложили пластиковые стаканчики и пару чекушек с водкой, уже нарезанный батон и банку со шпротами. Несколько мужчин смеялись и подтрунивали над женщиной, которая никак не могла встать, так как на ногах у нее были надеты слишком маленькие ботинки. Ника заметила, что хоть они и были радостные, глаза их всё равно были полны страха и страданий.

      – Забудь эту дрянь. У тебя теперь есть все возможности начать всё заново, – ободряюще произнесла Лиза.

      – Да вот я и переживаю, есть ли у меня такая возможность. А то, может, нужно будет в общежитии ютиться и недоедать, или ещё хуже – вернуться к отцу…

      – Почему? – удивилась Лиза.

      – Я думаю, что я, может, совсем и не единственная родственница, и кто-то ещё претендует на наследство. Кто-то же есть еще из её семьи? – нервничая, спросила Ника.

      – Кроме нас двоих, больше нет никого. Братьев и сестер у неё не было. А родители, наверное, давно умерли. Детей всех похоронила. Может, у неё друзья были или любовник, но и это маловероятно. Не переживай. А мне эта квартира и задаром не нужна, – рассуждала Лиза.

      – Хорошо. Ты меня успокоила. Спасибо, что поговорила со мной. Мне бывает одиноко в этом огромном городе, – сказала Ника и обняла тетю.

      Они ещё прогулялись по парку, и на прощанье Лиза попыталась дать