Fide Sanctus 1. Homo sum. Анна Леонова

за хрень ты несёшь?

      Девушка склонила голову, продолжая молчать. Левая бровь опустилась.

      В горле заклокотало раздражение.

      Клетчатая повариха явно пыталась занять позицию великодушного молчуна.

      – Что, не она мишень? – небрежно произнёс он. – Не в неё ты стреляла?

      Что ты мелешь?

      – Я не стреляла, – наконец невозмутимо отозвалась девушка. – Я пока только… оценивала мишени.

      – Оценивала мишени? – тупо повторил он; в правой туфле еле слышно хлюпнуло.

      Её голос звучал необычно: достаточно мягко, чтобы быть женским, и достаточно низко, чтобы не сверлить виски.

      Вроде бы он уже слышал его раньше. Где?

      Девушка закатила глаза и сделала шумный вдох, будто устав от всего на свете.

      Какого чёрта?..

      – Ты гость, – она не спрашивала, а утверждала. – К кому?

      – В семьдесят девятую, – автоматически ответил он.

      Хотелось, чтобы привычная злость на неуместное любопытство ощетинилась и придумала хороший ответ – в меру забавный, в меру ледяной. Но злость молчала.

      За каким хреном ты тут стоишь?

      Раздражение под кадыком в точности воспроизвело звук хлюпанья в туфле.

      Повариха пылала слишком отчётливым превосходством в этой тупорылой беседе.

      Слишком.

      И эту наглую тетиву стоило надломить.

      – А ты чего здесь… – он выразительно обвёл рукой кухню.

      – Я здесь, – отозвалась она, повторив его широкий жест, – живу.

      – Почему не на парах? – за каким-то чёртом уточнил парень.

      – Ушла, – безразлично бросила она, шагнув к кастрюле. – А ты?

      – Свалил, – по инерции отозвался он. – Подруга попросила заехать сюда, а ключ оказался не тот. И теперь мне нужно… ждать её соседок.

      Какого чёрта ты в диалоге… Семьдесят процентов бабские, тридцать процентов твои.

      Но баба и не думала бороться за свои проценты.

      – Бывает, – заключила она, подливая в кастрюлю подсолнечного масла.

      Повисло молчание, разбавляемое лишь стуком деревянной ложки о кастрюлю.

      Ты собирался посидеть на подоконнике.

      Мозг вяло обработал этот сигнал, но ноги остались на месте, словно приклеившись к покорёженному порогу кухни. Пульсация в висках ослабла.

      Почему?

      Нашарив глазами окно, он заметил, что его створка приоткрыта.

      Ну конечно. Воздух.

      Парень провёл рукой по задней стороне шеи и тихо выдохнул сквозь зубы.

      Здесь не пахло жареными пирожками и было открыто окно, и уже это казалось чудесным.

      Девушка проследила за его взглядом и указала глазами на распахнутую створку.

      Всё, адьё. Минуту помолчали.

      Она уже успела его рассмотреть и сейчас будет корёжиться в попытках понравиться. Но вместо кокетливых ужимок клетчатая повариха угрюмо сказала:

      – Если холодно, пардон. Но закрывать не буду.

      – И не надо, – изумлённо произнёс он. – Наоборот, так лучше. Свежо.

      Она