Дневник из преисподней. Ирина Гордеева

подарила мне свет, разогнавший кромешную тьму, затаившуюся в самих темных уголках моей души. Она позволила мне выжить, позволила продолжить свою жизнь, вселила надежду и не дала тьме поглотить последние крупицы света, оставшиеся во мне…

      Иногда я думаю о том, сколь огромной является власть, дарованная любви небесами. Все в этом мире меняется, сами люди меняются, как и времена, текущие в потоке истории. Только любовь остается такой же сильной и ее сила не подвержена никаким изменениям. Но, обладая силой, она не делает нас сильнее, ибо разрушает прочный панцирь наших сердец, и мы становимся уязвимыми перед опасностью внешнего мира и своими врагами. Любовь – это оружие, способное уничтожить нас изнутри, обречь на страдания, и наши враги используют ее силу против нас.

      Любовь не только разрушает оковы наших сердец и убивает наше одиночество, она усиливает боль от обиды, предательства, неудачи. Она пугает людей, потому что, поселившись в их сердцах, открывает правду – некую высшую истину, уничтожающую все старые представления о мире и о себе. И в этом смысле любовь не только ранит нас, она нас убивает, и даже время не способно излечить раны, нанесенные обнаженному сердцу.

      Любовь меняет нас, а тех, кто способен на истинную любовь – вечную и бессмертную, не просто меняет, а возрождает заново. Такой человек похож на бабочку, покидающую кокон. Он все еще живет в этом мире, но становится совершенно иным существом, не имеющим ничего общего со всеми остальными гусеницами – людьми, чьи сердца не испытали подобной любви.

      И все же – это огромная редкость встретить человека, родившегося заново. Такие люди притягивают к себе. Счастье в их обнаженных сердцах вызывает не только ответную радость, но и зависть, и неосознанное желание причинить боль. И извечный вопрос терзает и мучает души людей: «Почему мне недоступна такая любовь?».

      Любовь – это не только счастье, но и боль. Она испытывает нас огнем и мечом, раскаленной лавой и обжигающим холодом северных ледников. Любовь – это жизнь и наказание, и я боялась представить себе, кем должна была стать в воображении милорда, в чьих глазах не было ни любви, ни сожаления, ни боли. Кто из нас и чьи грезы готов был растоптать в осеннем саду маленькой и прекрасной Австрии?

      Под неотрывным взглядом милорда я ослабела настолько, что почувствовала тошноту, медленно, но верно подступающую к горлу. Вопрос требовал своего разрешения, но стремительность последующих действий не позволила мне выбрать его возможный вариант. Милорд просто схватил мою руку и почти потащил за собой к боковой башне замка, но не в башню, а в подземелье, чей холод убивал даже теплый воздух, проникающий через окна и двери.

      Не знаю, как милорд умудрялся видеть в этой кромешной тьме, но он уверенно спускался вниз по ступенькам и вел меня за собой, хотя каждую секунду я рисковала своей шеей, ибо свернуть ее на этих ступеньках было совершенно немудрено. Милорд слишком быстро спускался, а мои глаза еще не привыкли к темноте, и я почему-то не удивилась,