Шоумен. Король и Злой Горбун. Владимир Гриньков

достойных. «Лучшая телепрограмма года», «Лучший телеведущий года», «Лучшая идея года» и ещё полдесятка прочих «лучших» – стать даже кандидатом в победители в любой из этих номинаций считали не просто честью, а подлинным подарком судьбы. Дело было не в деньгах, за победу в номинации платили всего ничего, а в престиже самого звания победителя. Если твою программу называют лучшей – это запоминается всеми и надолго. Добавляется друзей и почитателей. Недоброжелатели же на время оказываются выбитыми из колеи. Про победителя пишут в газетах, прибавляя популярности. И счастливчик купается в лучах славы … до следующего «Телетриумфа».

      Сам процесс определения победителей протекал в обстановке строгой секретности. Даже имена людей, которые и выносили окончательный вердикт, никто из широкой публики не знал. Организаторы хранили всё в тайне, чтобы, как они выражались, «никто не попытался найти к членам жюри неформальный подход». Члены жюри, эти люди-невидимки, где-то когда-то собирались, как подпольщики, обсуждая на своих тайных сборищах списки претендентов на звание «лучших». Списки претендентов обнародовались едва ли не в самый последний момент – ровно за неделю до церемонии оглашения имен победителей. Всего семь дней отводилось телеобщественности и широкой публике на то, чтобы обсудить справедливость выдвижения тех или иных кандидатур и просчитать шансы каждого соискателя. В эти семь дней умещались дивные по хитрости интриги и громкие споры, доходившие до ссор. В этом, наверное, и заключалась предусмотрительность организаторов – оставив на обсуждение слишком мало времени, они уберегали телевизионный мир от соблазна погрузиться в пучину войны всех против всех. Заполненная скандалами и выяснениями отношений неделя стремительно таяла, завершаясь церемонией оглашения имён победителей, после чего ссориться дальше уже не было смысла, оставалось только обсуждать уже свершившийся факт, и всё в конце концов само собой затихало – до следующего года.

      Я не знал, что нам светит в нынешнем «Телетриумфе», но хотя бы в одной номинации мы должны быть представлены. Между собой эту тему мы почти не обсуждали, это слишком отвлекало от работы, но то, что все наши держали в голове мысль о предстоящей церемонии – я видел.

      В день объявления предварительного списка мы так и не собрались: я всерьёз загорелся идеей использовать на съёмках Дёминского соседа, и теперь колесо завертелось, каждый выполнял свою работу. Встретились только вечером. Последним приехал Дёмин. У него был едва ли не самый сложный участок – собрать максимум информации о своём соседе, причём сделать это тихо, без привлечения внимания, иначе вся наша затея теряла смысл.

      – Ну как? – нетерпеливо спросил я, едва только Илья нарисовался на пороге нашего кабинета.

      – Это ты о чём?

      – О твоем соседе.

      – Ах, о соседе! – протянул Дёмин. – С ним всё нормально.

      А сам обвел нас вопросительным цепким взглядом. Убедившись, что никакого подвоха нет и мы действительно ничего не знаем, Илья расправил плечи и несколько снисходительно произнёс:

      – А чего это у вас тихо, как на кладбище?

      – Есть повод для веселья? –