Кенгуру бояться – в Австралии не жить, или Дневник эмигрантки. Элина Доронкина

смехом. Ну и причина!

      – Тяжело на свете негритенку Пете, – сквозь смех кукарекнула я и мой кукарек отдаленно напомнил неистовый вопль павлина.

      – И что вы сделали с портвейном? – спросила Наташа.

      – Как что? Выпили! Я смеялась до слез, а потом сказала, что надо быть проще и к тебе потянутся люди, ну и налила портвейн в чайные чашки. Чокнулись. Ролф недоверчиво поднес чашку к губам, понюхал, попробовал и решил, что вкус такой же, как если бы порт был налит в специальные рюмки. Теперь он относится к жизни проще, а я несколько испортилась, потому что полюбила красивую посуду.

      – Так и бывает. – вздохнула Тома.

      Потом мы ели, пили, гуляли по окрестностям и стреляли из лука по мишени, правда, никто в эту мишень не попал, но ведь важен сам процесс и хорошая компания, а не кто лучше всех стреляет. Нашли какие-то скульптуры русалок в лесу, невесть как оказавшихся в окрестностях, сфотографировались (они-то хоть не убегали из кадра, как павлины, а смирненько стояли на месте).

      Уехали из деревни в час ночи следующего дня. Дорогу поливал мелкий дождик, мой личный водитель выпил больше положенного лимита, поэтому пришлось сесть за руль мне, хоть и я тоже нахлюпалась вина (забыла сказать, что в Австралии можно садиться за руль, если немного выпил, а лимит составляет один бокал вина или пива в час). Дорога извилистая, до дома восемдесят пять километров (да, это вам не шарам-барам, а Сидней), холодно и зябко, печка в машине не работает, руки закоченели. И тут на дорогу выбегает собака. Откуда она взялась? Здесь вообще не бегают домашние животные по улице, а диких собак динго отстреливают. Я резко жму на тормоза, машина виляет как пьяная по мокрому асфальту, а собака, как вкопанная стоит посреди дороги, чтоб ее.

      – Ай, ёжик в тумане! – кричу я и выворачиваю руль влево.

      Внезапно происходит чудо: машина плавно перелетает через собаку и боковой бордюр и приземляется аккурат в своей полосе, не повредив ни животное, ни пассажиров, ни саму себя. При этом мы продолжаем движение.

      – Ты что спятила? – кричит Глеб, который проснулся во время приземления.

      – Это не я, это собака спятила. – отвечаю я. – И откуда она здесь взялась? Не понимаю.

      – Ну и что, что собака!

      – Как это «ну и что»?! Она выскочила прямо под колеса. Ты хотел бы ее переехать?

      – Да, лучше так, чем вытряхнуть все запчасти из меня и Мерса на дорогу.

      – Ага, а я-то и не подумала, что ты такой дряхлый. Ты в следующий раз предупреждай заранее, что мол, так и так, песок сыпется при резком торможении, чтобы я потом не рыдала собирая пылинки по дороге. – парировала я. – Лучше машину починить, чем собачку переехать, чурбан ты бесчувственный. И вообще, печку верни к жизни, а то к концу зимы оба змерзнем як Маугли.

      При упоминании о печке Глеб как-то сразу захотел спать и откинулся на сиденье с благим намерением дать храпака.

      – Вот так-то лучше, – буркнула я и с облегчением вздохнула, теперь я спокойно доеду до дома без комментарий.

      Дома