Костры из лаванды и лжи. Валерия Шаталова

музей, конечно, не претендует на славу Парижского – в знаменитом отеле Клюни, но и мы собрали немало эксклюзивных экспонатов.

       Большой светлый зал с высокими окнами пустовал, лишь над угловой витриной склонилась пожилая женщина в строгом чёрном платье и усердно натирала её поверхность тряпкой. На стенах красовались яркие витражи и старинные тканые шпалеры, чередовавшие библейские сюжеты и изображения странных цветов, еще более странных птиц и уж совсем странных человеческих существ. По периметру помещения выстроились стеклянные витрины. Женя мельком окинула их взглядом и удивилась разнообразию выставленных экспонатов. Она успела заметить и предметы быта, и сверкающие украшения, и эмалевые миниатюры. Если бы не нелепая ситуация, в которую она попала, Женя с удовольствием побродила бы здесь подольше. Лучше уж по музею, чем по старому церковному погосту.

      – Мадам Трюдо, что вы здесь делаете в такой час?

      – Матиас обещал заехать за мной, да задержался. А здесь вот витрина запылилась…

      – Что же, – лучезарно улыбнулся старушке Фабрис. – В таком случае сразу представлю вам нашу новенькую, она будет заниматься VIP-программами.

      Старушка смерила Женю неприязненным взглядом, возвращая её от восхищения музейными экспонатами к неприглядной реальности.

      – Вам, мсье де Гиз, конечно, как начальнику, виднее, но сами знаете – не одобряю я всех этих новомодных штучек, – она поджала по-старчески сухие губы, ну прямо как Женина соседка, Роза Ильинична. – Тьфу, непотребство одно…

      – Это бизнес, мадам Трюдо, – пожал плечами Фабрис. – Спрос, как говорится, рождает предложение. Ничего личного…

      После слов смотрительницы Жене стало окончательно понятно – ничего хорошего, или хотя бы приличного, её не ждёт!

      – Что… чем… – омертвевшие от ужаса губы не хотели подчиняться. Женя резко затормозила. – Чем вы предлагаете мне заниматься?

      – Сейчас ты и сама всё поймёшь, булочка моя, не маленькая! – он хохотнул, распахивая перед ней дверь следующего зала и слегка подталкивая вперёд. – Осматривайся!

      Красный и все его оттенки Женя ненавидела, а потому стены, задрапированные ярко-алой тканью, вызвали только одно желание – броситься прочь! Попятившись, она упёрлась в твёрдую грудь Фабриса и тут же, как ошпаренная, отскочила, едва не налетев на деревянного коня, сбитого из посеревших от времени досок и поленьев, приделанных в качестве ног. В лучах направленного света от потолочного спота отчётливо выделялась странная узкая спина, сколоченная треугольником на манер двускатной крыши.

      «На детскую лошадку не похоже, да и с чего бы ей здесь быть. Арт-объект?»

      Слева от странного коня величественно возвышался тот самый нарядный трон, который Женя утром заприметила из окна. Массив тёмного дерева контрастировал с красной тканью стен и вселял ужас. Мертвенный холод сковал тело от осознания, что на солнце блестели вовсе не украшения. Сотни металлических шипов рядами располагались на спинке и сидении массивного трона, а подлокотники были увенчаны круглыми