Кружево дорог. Андрей Драченин

береза все приближалась, а решимость войти в калитку возле неё – рассеивалась. Не так все мнилось в лесу, когда мухоморы она пинала. Но немного помедлив возле входа, внутренне собравшись и прошептав: «Я – Злыдня Темного бора», – вошла. А там и по выложенной деревянными плашками дорожке к крыльцу добралась.

      И чуть в лоб резко распахнувшейся дверью не получила: Яшка из дому выскочил. Ведра в руках, видать за водой побежал. Замер с разгона, как в стену уперся. Во взгляде первая неожиданность удивления сменилось радостью узнавания. Парнишка смущенно улыбнулся. – Ой, а я тебя прям и не узнал сразу. Злыдня тут же сменила на лице выражение легкого замешательства от летящей в лицо двери и выскочившего вдруг Яшки на надменно-заносчивое. – Не узнал? Ну конечно, а как же! Я, в общем, так и предполагала. Да я и не к тебе шла. Так, гуляю, – с этими словами Злыдня, высоко задрав нос, развернулась и гордо направилась к калитке, внутренне недоумевая, что она вообще несет.

      Положение спас Яшка: – Ну ты чего?! Стой, не уходи! Платье просто это… И косынка… – Платье? – заинтересованно обернулась Злыдня. – Плохо, да? Так и думала, неудобная шкурка, хвосту мешает. – Да не, мне очень нравится, – сказал Яшка, смущенно опустив глаза. От этих слов Злыдне вдруг стало необычно приятно, защекотало внутри, встрепенулось, легкостью пузырящей наполнилось. Обнаружила, что стоит, улыбается и совсем уже уходить никуда не спешит. Тут же одернула себя: «Вообще-то я сюда шла, чтоб в лоб ему дать». Но как-то уже неуверенно.

      – А я тут вот, за водой побежал. Чаю согреть, да отвар для бабушки поставить, – продолжил между тем Яшка. – Ты заходи, я мигом. И, подхватив ведра, умчался.

      Сразу вспомнились отброшенные на фоне общего негодования слова о болезни и о корпун-траве, из-за которой Яшка чуть в болоте не утоп через Злыдневы шуточки. «Ну да. Вот они и три дня… День, ночь настоять. Да на полечить время… Хорошая травка, быстро на ноги ставит, но все ж не за день…» – с неким чувством неловкости подумала Злыдня.

      Она нерешительно потопталась на пороге. Бабушка Яшкина не Яшка – как примет? Но все же чуть боязливо вошла по поскрипывающему крыльцу в избу. Войдя, сразу увидела на лавке у печи сухонькую старушку. Та, подслеповато щурясь, подняла взгляд от вязания, лежащего на коленях. – Яша? – потом разглядев гостью, сказала, – Здравствуй, внученька. Ты к Яшеньке, наверное? Он прибегнет сейчас. Как звать тебя? – Злыдня, – с некоторой удивительной для себя робостью ответила лесная девица. – Злыднюшка! – как родной обрадовалась Яшина бабушка. – Проходи моя хорошая, садись. Яша сейчас чай поставит. Он про тебя много рассказывал. И как ты из леса его вывела, как накормила. И как травки подсобила найти. Помогла травка-то: вот, уже на лавке сижу. А то прям лежмя-лежала. Всё, думала, помру уж. Спасибо тебе, внученька. И внучика моего спасла и мне помогла. А Яшка-то мой, как уж соловьем заливался, рассказывал про тебя. Честно скажу, пока не прибег, люба ты ему, ох люба.

      Злыдня сидела скромненько на лавке подле Яшиной бабушки и слушала