Сияние. Стивен Кинг

(вот только луков, которые не переставая упоминал мистер Уллман, там не было) – ничего, что испугало бы Дэнни. Всерьез на четвертом этаже Дэнни встревожило еще только одно, но почему – он сказать не мог. А встревожил его огнетушитель на стене, в том месте, где коридор сворачивал, возвращаясь к лифту. Тот, раскрытый, зиял в ожидании, как рот, полный золотых зубов.

      Огнетушитель был несовременным: один конец свернутого плоского шланга крепился к большому красному вентилю, а другой – заканчивался латунным наконечником. Витки шланга удерживал красный металлический обруч на шарнире. В случае пожара можно одним сильным толчком откинуть такой обруч в сторону – и шланг ваш. Это Дэнни понимал, ему удавалось хорошо сообразить, как работают вещи. К тому времени, как Дэнни стукнуло два с половиной, он уже отпирал защитные дверки, которые отец сделал на верхней площадке лестницы в их стовингтонском доме. Он понял, как работает замок. Папа называл это СНОРОВКОЙ. У некоторых СНОРОВКА была, а у некоторых – нет.

      Этот огнетушитель был постарше тех, что случалось видеть Дэнни – например, в детском саду, – но ничего сверхнеобычного в этом не было. Тем не менее шланг, свернувшийся, как спящая змея, на фоне голубых обоев, рождал в мальчике смутное чувство тревоги. Так что, свернув за угол, он обрадовался, когда шланг скрылся из вида.

      – Естественно, все окна следует закрыть ставнями, – сказал мистер Уллман, когда они снова зашли в лифт. Кабина у них под ногами опять неловко осела. – Но особенно меня беспокоит окно в президентском люксе. Обошлось оно нам в четыреста двадцать долларов, а ведь прошло больше тридцати лет. Сегодня замена такого стекла обойдется в восемь раз дороже.

      – Я закрою, – сказал Джек.

      Они спустились на третий этаж, там были другие номера, а коридор оказался еще извилистее и поворачивал еще чаще. Теперь, когда солнце зашло за горы, свет в окнах начал заметно убывать. Мистер Уллман показал им один или два номера, и на этом все кончилось. Мимо номера 217, насчет которого предостерегал Дик Холлоранн, он прошел, не замедляя шага. Дэнни посмотрел на неброскую табличку с номером, очарованный и встревоженный одновременно.

      Потом – еще ниже, на второй этаж. Там мистер Уллман не стал показывать комнаты, пока они не оказались возле покрытой толстым ковром лестницы, которая вела назад в вестибюль.

      – Вот ваша квартира, – сказал он. – Думаю, вы найдете ее подходящей.

      Они вошли. Дэнни взял себя в руки – мало ли что там могло оказаться. Там не оказалось ничего.

      Венди Торранс вздохнула с облегчением. Президентский люкс своей холодной элегантностью вызвал у нее чувство неловкости, собственной неуклюжести. Конечно, это здорово – посетить отреставрированное историческое здание, где в спальне висит мемориальная табличка, гласящая: «Здесь спал Авраам Линкольн» или «Здесь спал Франклин Рузвельт», но совершенно другое дело – представить, как лежишь с мужем среди целых акров постельного белья и, может статься, занимаешься любовью там, где случалось возлежать самым великим (во всяком случае, самым могущественным, поправилась