Сильнее денег. Джеймс Хедли Чейз

ухмыльнулась, обнажив большие желтые зубы. Ее позабавило предположение, что из меблирашек миссис Майлерд можно уехать не заплатив.

      – Конечно, заплатила.

      – Сколько?

      – Два доллара.

      Я медленно и глубоко вздохнул. Похоже, меня надули на полдоллара. Видимо, деньги у Риммы все же были. Она просто-напросто придумала всю эту историю с голоданием, а я и уши развесил.

      Я подошел к своей комнате, вставил ключ в замочную скважину и попытался открыть замок, но ключ не повернулся. Тогда я нажал на ручку, и дверь распахнулась. Она оказалась не на замке, хотя я хорошо помнил, что запер ее, отправляясь к Уилли.

      Беспокойство овладело мною, когда я направился к туалетному столику. И действительно, его ящик тоже оказался открытым, а тридцать долларов, на которые мне предстояло жить целую неделю, исчезли.

      Римма бессовестно меня обманула.

      Следующая неделя выдалась для меня довольно трудной. Правда, Расти дважды в день кормил меня в кредит, но на сигареты денег не давал. Миссис Майлерд, после того как я пообещал ей выплатить двойную сумму за следующую неделю, согласилась подождать плату за комнату. Кое-как я перебился эти семь дней, и все это время Римма не выходила у меня из головы. Я обещал себе, что, если когда– нибудь вновь увижу ее, она навсегда запомнит нашу встречу. Некоторое время еще мучило сожаление, что мне так и не удалось стать ее антрепренером, но недели через две я уже не вспоминал о Римме и повел прежнюю никчемную жизнь.

      Однажды, примерно через месяц после описанных событий, Расти попросил меня съездить в Голливуд за неоновой вывеской для бара. Он добавил, что я могу воспользоваться его машиной, а за хлопоты обещал заплатить два доллара.

      Делать мне все равно было нечего, и я согласился. Получив вывеску, я положил ее на заднее сиденье старенького «Олдсмобила» и решил проехать через район киностудий.

      У входа в «Парамаунт» я увидел Римму. Она о чем-то спорила с вахтером. Я с первого взгляда узнал ее по серебристой голове. На ней был черный, плотно облегавший фигуру комбинезон, красная блузка и такие же красные туфельки вроде балетных. Как и всегда, она выглядела замызганной и неряшливой.

      Поставив машину на свободное место между «Бьюиком» и «Кадиллаком», я направился к Римме.

      Вахтер тем временем скрылся в своей конторке и с силой захлопнул дверь. Римма повернулась и пошла в мою сторону. Меня она узнала, когда мы чуть не столкнулись. Девушка остановилась как вкопанная и уставилась на меня. Ее лицо покрылось густым румянцем. Она исподтишка посмотрела по сторонам, но бежать было некуда, и она решила действовать нагло.

      – Привет, – сказал я.

      – Привет.

      – Наконец-то мы встретились.

      Я подошел еще ближе, готовый схватить ее, если она вздумает улизнуть.

      – Ты должна мне тридцать долларов, – сказал я и улыбнулся.

      – Ты, кажется, шутишь? – Темно-голубые глаза Риммы смотрели мимо меня. – Какие тридцать долларов?

      – Тридцать долларов. Те, что ты украла у меня. Давай-ка деньги,