Семь шагов над обрывом. Надежда Костина

выпалила Лерка.

      – А як же, – гость ехидно усмехнулся в седые усы.

      – Настоящий?! – недоверчиво переспросила Соня.

      – Угу.

      – А что вы можете ну…такого…волшебного?

      «Чаклун», кряхтя, опустился на покрытую ковриком лавку, поманил пальцем любопытную девочку. Лера присела рядом, переглянулась с подругой.

      – …такооого, – протянул дед, – много чего могу. Вчера, вот, перевел трохы грошей нашим котикам. А завтра с волонтёрами отправлю мед.

      Лера разочарованно скривилась. Дед Назар ласково потрепал девочку по цветным прядям.

      – Эх, ты, этно-о-граф! Вот моя бабка покойница! Ото была Чаклунка! Сейчас бы дождик нам наворожила! Оно спека яка! – дед вытащил из кармана огромный клетчатый платок, вытер вспотевший лоб, – а я так, пчёлок вожу…

      Он хлопнул себя по коленям, поднялся с лавки и, прихрамывая, направился к воротам. Соня с Лерой потащились провожать гостя. Уже взявшись за калитку, дедок резко обернулся. Соня от неожиданности пошатнулась, дернулась назад.

      – Сны замучили?! – он прижал ладони к ее вискам, приблизил лицо, заглядывая девочке в глаза.

      Она испуганно замерла. Дух горького меда и дорожной пыли, сухих луговых цветов, полынной горечи и дыма костров закружил голову.

      – Море тебя не отпускает, девочка, – голос деда доносился издалека, – Приходит во сне, зовёт, так?

      Соня зажмурилась, из глаз потекли слезы.

      – Море умерло, – чуть слышно прошептала она.

      Лай собак, голоса людей, детский смех, звуки музыки в соседнем дворе, птичий щебет – все исчезло. Только гулкий стук сердца, как далекий прибой, шумел в ушах.

      Вдох – в нос ударил запах водорослей, горячего песка, нагретых на солнце гладких камней.

      Выдох – лунная дорожка скользит по темной воде, дрожит, дробится сотнями бликов…

      Снова вдох – брызги летят в небо, южный ветер беспечно треплет волосы…

      И выдох, как мягкий шелест ночных волн осенью…

      – А ты говоришь, умерло, – старый пасечник убрал руки, устало растер морщинистое лицо.

      Соня осторожно открыла глаза. Мягкий свет закатного солнца золотил листья старой яблони, боевой клич рыжего петуха спугнул стайку воробьев – опять кого-то по улице погнал, паршивец. Мурка ласково потерлась об ноги, выпрашивая сметаны. Все вокруг было таким мирным и домашним, что Соня улыбнулась сквозь слезы. Дед Назар тяжело вздохнул, как-то разом постарев ещё сильнее, глянул на восхищенную Лерку, усмехнулся и негромко произнес:

      – Чудо, оно не всякому в руки даётся. И не всякий его вынести сможет. Так-то… Вы, девоньки, заходите ко мне. Чайку с медом попьем, побалакаем…

      *********

      Шмель взлетел к низкому беленому потолку. Закружил по кухне, загудел недовольно в поисках выхода. Пришлось вставать, открывать сетку, выпускать мохнатого гостя.

      Во дворе хозяйка мыла стеклянные банки и болтала с Михайловной – тёткой дюже любопытной и общительной. Заметив девочку, гостья бросила грызть семечки:

      – Софийка,