Юношество, зрелость и прочее. Вадим Федоров

с дырявыми вёдрами, ни шмона в соседней камере, который устроил неугомонный полковник.

      Мне снилась жена нашего ротного. Как она кормит меня пирожками с повидлом. Одета она была в короткий халатик. И я почему-то знал, что под этим халатиком у неё ничего нет. Я сидел за столом, смотрел на сидящую напротив жену ротного и жрал пирожки. И мне было хорошо. Потому что пирожки заканчивались, а жена ротного смотрела на меня с усмешкой и расстёгивала верхнюю пуговицу на своём халатике.

      И тут вдруг меня кто-то ударил по ногам.

      – А тут что за лежебока у вас валяется? – услышал я сквозь сон властный голос.

      И опять удар по ногам.

      Я вскочил с нар, с тоской отрываясь от пирожков, и увидел перед собой командира части. В руках он держал мой журнал, конфискованный только что у соседей-авторотовцев. В дверях, весь белый, стоял дежурный по караулу.

      Вкус повидла моментально исчез из моих воспоминаний.

      – Арестованный в дисциплинарном порядке младший сержант Фёдоров, – вытянувшись по струнке, отрапортовал я.

      Брови командира части удивлённо поползли вверх.

      – Первый раз в этом помещении мне кто-то по уставу отвечает, – проворчал он и добавил: – Тоже художественные книжки читаете? Развели тут беллетристику.

      Абузяров шагнул к нарам. Наклонился к стопке книг, которая мне служила подушкой.

      Самой верхней книгой оказался учебник сержанта. Полковник повертел его в руках, хотел что-то сказать, но не стал. Отложил в сторону.

      Следующей книгой лежал том из собрания сочинений В. И. Ленина.

      – А Ленин вам тут зачем? – удивился полковник.

      – Занимаюсь, – отчеканил я.

      В тесной камере мой голос звучал звонко и громко.

      – В каком смысле занимаетесь? – Абузяров пристально уставился на меня.

      – Меня завтра выпускают, – глядя чуть поверх головы страшного начальника, продолжил я, – а в пятницу политзанятия. Я готовлю доклад по работе Владимира Ильича. Апрельские тезисы.

      – Да? – удивился полковник. – И что там интересного в этих апрельских тезисах?

      – Они написаны после Февральской революции, и в них даны установки к подготовке свержения Временного правительства, – бодро начал я.

      – Достаточно, – прервал меня полковник, – а за что вас арестовали?

      – За нарушение формы одежды, – отрапортовал я, – верхний крючок был расстёгнут.

      – Сколько дали? – поинтересовался полковник.

      – Двое суток ареста, – ответил я.

      – За крючок? – уточнил Абузяров.

      – Так точно, – подтвердил я.

      – Отдыхайте, товарищ младший сержант, – полковник по-отечески положил мне руку на плечо, постоял и вышел.

      Двери захлопнулись.

      – Из какой он роты? – услышал я голос грозного полковника.

      – Из первой, – ответили ему.

      Шаги в коридоре затихли. Хлопнула входная дверь. Проверка