Врата Рима. Гибель царей. Конн Иггульден

Запасной топор для колки дров – в конюшне, если его еще не взяли. Пойди и поищи, Сусанна. Быстрее.

      Одна из женщин, с бледным лицом, поспешила выполнять поручение.

      – Мы можем подносить воду? Стрелы? Огонь? Что еще мы можем делать?

      – Ничего! – оборвал ее Рений, теряя терпение. – Просто убивайте всех, кто попадет во двор. Бейте ножом в горло, пока не успел встать. Здесь высота десять футов; кто спрыгнет, сразу не опомнится, – вот в этот момент вы и должны напасть.

      – Мы не подведем тебя, – сказала Александрия.

      На мгновение Рений задержал на ней взгляд и заметил под внешним спокойствием вспышку ненависти. Может оказаться, что с этой стороны стены врагов у него больше, чем с той.

      – Вот и славно, – отрывисто бросил он, резко повернулся и отошел.

      Из кухни возвратился повар с привязанным к груди большим металлическим блюдом. Вид у него был нелепый, но Рений хлопнул толстяка по плечу.

      Тубрук стоял в сторонке рядом с Каберой, державшим лук в своих больших руках.

      – Старина Луций хорошо стреляет, но он на кухне, готовится к приему раненых, – мрачно заметил управляющий.

      – Зови его сюда. Потом, как сделает свое дело, спустится, – сказал, не глядя на него, Рений.

      Скользя взглядом по стене, он отмечал позиции, высматривал тех, у кого могут сдать нервы. Против организованного нападения им не выстоять. Понимая это, Рений молился домашним богам, прося посеять хаос и панику среди наступающих.

      – У рабов есть луки? – обратился он к Тубруку.

      – Может, один или два небольших, для охоты на зайцев. Боевого лука в поместье нет, кроме этого – и того, что у Каберы.

      – Хорошо. А то бы они всех нас перебили. Скоро придется зажечь во дворе факелы, чтобы женщины видели, кого убивать. Правда, тогда и мужчины на стене будут освещены, но в темноте эти неумехи драться не смогут.

      – Погоди, они тебя еще удивят. Твое имя для них по-прежнему многое значит. Помнишь, какие толпы собирались на играх? Те, что останутся в живых, будут рассказывать об этой ночи своим детям.

      Рений фыркнул:

      – Ты бы лучше шел на стену. Там места хватит.

      Тубрук покачал головой:

      – Знаю, другие приняли тебя как командира. Даже Юлий прислушается к тебе, когда немного остынет. Но я останусь рядом с Марком, чтобы защищать его. Ты же не против?

      Рений уставился на управляющего. Что же это за день такой, что все идет не так, как надо? Толстые повара, девки с ножами, наглые мальчишки… А теперь еще и прямое неповиновение непосредственно перед боем? Правый кулак врезался Тубруку в челюсть с такой силой, что бывший гладиатор как будто оторвался от земли и грохнулся на спину. Рений повернулся к Кабере:

      – Когда очнется, скажи ему, что мальчишка позаботится о себе сам. Я знаю. И пусть займет свое место, а иначе я его убью.

      Кабера улыбнулся, но лицо его оставалось суровым, как зимний день. Откуда-то издалека долетел звон ударившего о металл металла. Звук нарастал волной, и черную ночь заполнили крики. Добравшись до стены, первые рабы запалили