Когда замуж, Инка?. Лиззи Дамилула Блэкберн

вид, благодаря чему местный совет никак не соберется ее снести, – мне в нос бьет запах сушеных лангустов. Услышав громкое и хриплое мамино пение, я тороплюсь захлопнуть дверь, чтобы избежать соседских жалоб; о моем появлении оповещает, кроме стука, бренчание железной таблички на двери.

      – Зачем так хлопать? – доносится из кухни мамин голос. – Или ты поступила на службу в эмиграционное бюро?

      Я закатываю глаза и тороплюсь избавиться от пальто: оставляю его на вешалке, рядом с картиной – голубоглазым Иисусом.

      – Здравствуй, мама. – Я сгибаю колени – это традиционное приветствие у народа йоруба – и отдаю ей пакет. Она сует туда нос и хмурится.

      – Ты купила дорогой сорт.

      – Извини. – Я тру затылок. – Ты сейчас занята, мам?

      – Твоя сестра в гостиной, – говорит она, не слыша меня.

      – Кеми здесь? – Я расширяю глаза. При всей любви к сестре мне не хочется обсуждать при ней свою личную жизнь, и немудрено: она на пять лет моложе меня и уже замужем.

      – Что с того? – удивляется мама.

      – Ничего, я подожду.

      Она удаляется в кухню, заставляя меня прижаться к поломанному комоду, который она упорно отказывается выбросить.

      – Рада тебя видеть, Инка! – говорит Кеми.

      Я раскрываю ей объятия. От нее пахнет какао-маслом. – Как я погляжу, твой животик растет с каждым днем!

      Она радостно похлопывает себя по животу, и мы дружно хохочем.

      – Чем занимаешься? – спрашиваю я, снимая пушинку с ее коротких выпрямленных волос.

      – Рассматриваю детские фотографии. Хочу понять, как будет выглядеть мой младенец. – Она кивает на горку, на которой теснятся, сражаясь за место, десятки семейных фотографий. При виде отцовской фотографии на проигрывателе у меня стискивает горло. Он худосочный, как и я, с кожей цвета кофейных бобов. Кеми пошла в мать: такая же пышная, шоколадного цвета.

      Когда папа умер, мне было десять лет, а Кеми только пять. Его погубил рак простаты.

      Пока папа был жив, он был для меня центром вселенной, утешителем, лучшим другом. Он старался, чтобы я была… заметной. В младших классах меня изводили за слишком темный цвет кожи, обзывали «собачьей какашкой». Я никому не жаловалась и плакала под одеялом, но папа всегда находил для меня правильные слова. «Ты красавица, – твердил он мне. – Никому не позволяй в этом сомневаться, Инка. Помнишь, что я тебе говорил?» И я бормотала сквозь рыдания: «Полуночное небо так же красиво, как рассветное».

      Я часто гадаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы папа был еще жив. Хотя не уверена, что смогла бы попросить у него совета о личной жизни.

      – Как делишки? – отвлекает меня от грустных мыслей Кеми. – Мама говорит, тебя повысили.

      Я изумленно разеваю рот.

      – Да, она теперь у нас вице-президент, – подхватывает мама, появляясь в гостиной. У меня отчаянно колотится сердце.

      – Ух ты! Поздравляю, сестрица! – Кеми бросается меня обнимать. – Клянусь, ты этого заслужила. Когда вступаешь в должность?