Квартира в Париже. Келли Боуэн

сохранившийся со времен учебы Постлвейта в Итоне. Восьмилетняя Софи уже хорошо владела французским, испанским и итальянским, хотя с латынью, от которой произошли эти языки, была незнакома. Учебник ее сразу заинтересовал, и она зачиталась в укромном уголке.

      Увлекшись новым занятием вдали от остальных, она не заметила, что ее хватились, не представляла, какой поднялся переполох, когда наконец стало ясно, что восьмилетняя девочка пропала, а когда первые поиски ничего не дали, возникло зловещее опасение, что она могла упасть в какой-нибудь пруд в усадьбе и утонуть.

      О происходящем Софи догадалась только через час, когда сбившаяся с ног миссис Постлвейт обнаружила ее в библиотеке и в ярости от пережитого потрясения рывком подняла на ноги и выхватила из рук учебник.

      – Да что с тобой такое? – потребовала она объяснений, багровея лицом, резко выделяющимся на фоне модной прически, ничуть не пострадавшей при поисках.

      – Ничего, – растерялась Софи, не понимая, в чем дело.

      – Ты зачем сбежала?

      – Голова заболела от шума, – вежливо объяснила Софи.

      – Ты испортила Элоизе праздник, – зашипела женщина. – Все пропало.

      – Не понимаю.

      – Тебя все обыскались. Думали, утонула.

      Софи покачала головой.

      – Я умею плавать, – попыталась она успокоить хозяйку. – Мама нас с братом одних не отпускала, пока мы не научились.

      – Лучше бы объяснила, что воровать нехорошо. То есть брать чужое без спросу, – с отвращением поджала губы женщина.

      – Я не воровала, – возразила Софи. – Просто читала. А потом поставила бы на место.

      – Ах ты врунья, – взглянув на учебник латыни, фыркнула миссис Постлвейт. – Ты же такое читать не умеешь.

      – Умею.

      От такого оскорбления, впервые услышанного из уст взрослого, у Софи защемило в груди.

      – Это же просто латынь, – пыталась объяснить она. – Сначала основы грамматики в таблицах, потом построение предложений. Не так уж и трудно. Хотите покажу?

      – Я не нуждаюсь в твоих объяснениях. Я и так свое место знаю. Вот и ты свое знай.

      Миссис Постлвейт пристально уставилась на Софи, но та не опустила глаз.

      – Ну и странное создание, – холодно и твердо, как бриллианты, висевшие у нее на шее, заявила женщина. – Никто на тебя не позарится. Что-то с тобой не так.

      После того разговора прошло тринадцать лет, но в память он врезался навсегда.

      – По-твоему, я ненормальная? – спросила Софи, глядя в потолок.

      Петр заворочался у нее под боком, оторвал взлохмаченную темноволосую голову от подушки и, подперев щеку рукой, воззрился на супругу озорными, цвета Балтийского моря, глазами.

      – Это что, вопрос на засыпку? Экзамен для новоиспеченных мужей?

      – Тоже мне, остряк нашелся.

      – Сама начала приставать с такими вопросами, – он протянул руку и погладил ее по голому плечу. – Жалеешь, что ли?

      – Жалею, что мы столько тянули.

      – Ты прямо мысли читаешь, – улыбаясь согласился