Спецвыпуск «СовременникЪ». Антология, посвященная Екатерине Великой. Антология

дома, вытянувшиеся одной улицей вдоль речки Ивановки, колхозные поля. Там остались его мать, жена Настя и трое детей. Больше года от них не получал вестей. Находясь в госпитале в тяжёлом состоянии, не мог сообщить свой адрес. Его сердце всегда учащённо билось, когда представлял, как его встретит Настя, как он обнимет её и прижмёт к своей груди. Думал о детях. Старший Фёдор, наверное, стал крепким парнем, а Маша и Гена подросли за прошедшие два года.

      Около купе остановилась проводница с пачкой газет и, обращаясь к Ивану Семёновичу, спросила:

      – Товарищ офицер, газету читать будете?

      Иван замешкался с ответом. Он не умел читать, но, чтобы не позорить честь офицера, за которого его приняли, молча протянул руку. Развернув газету, стал рассматривать заголовки, написанные крупным шрифтом, которые ему ни о чём не говорили.

      – Уважаемый, вы держите газету вверх ногами, – произнёс сосед по полке.

      – Извините, я задумался.

      Иван Семёнович родился в седьмом году двадцатого века. Выучиться грамоте можно было в церковно-приходской школе, находившейся в волостном центре, до которого было около ста вёрст. Крестьяне не имели возможности возить детей на учёбу, и те с ранних лет проходили науку земледелия, работая вместе с родителями в поле и ухаживая за домашними животными.

      Во время коллективизации в Камышенке организовали отделение колхоза. Вскоре появилась начальная школа. Иван уже стал взрослым парнем, учиться с детьми было стыдно, да и желания не было. Вот так и остался неграмотным.

2

      Осенние ветра сорвали листья с берёз и осин. Деревья стыдливо стояли вдоль дороги в своей наготе. На полевой дороге в колеях блестела дождевая вода. Низко над землёй плыли грязные рваные тучи. Природа наводила грусть и тоску.

      Иван Семёнович шёл по обочине, с трудом выдёргивая костыли из мягкой почвы. Ему не терпелось увидеться с семьёй, и он решил пять километров преодолеть пешком. «Если какая-нибудь подвода догонит, то подвезут», – решил он.

      Его никто не обогнал. Впереди показалась изба Демьяненко, стоящая на окраине села. Он остановился, опёрся на костыли, решив перевести дух после утомительного перехода.

      Чем ближе Иван Семёнович подходил к своему дому, тем сильнее беспокоила нога, не зажившая после операции, и появлялось душевное беспокойство.

      Прежде чем открыть дверь в дом, хозяйским глазом осмотрел двор. Он был пуст. Не бегали куры, в свинарне не видно поросят, конура опустела. Ему захотелось заглянуть в коровник, но он тут же передумал. В это время дня корова должна быть на пастбище. Плохое предчувствие усилилось.

      Открыв дверь без стука, Иван оказался в прихожей. Слева, на кухне, спиной к нему стояла у плиты мать. На её голове была та же косынка в клеточку, в которой она провожала его на фронт. Мать обернулась на шум вошедшего человека и обмерла. Руки безвольно опустились, а тело медленно стало оседать. Сын одним махом костылей оказался около неё и одной рукой подхватил худенькое тело. Прижав к себе, почувствовал биение её сердца.

      Марфа очнулась, посмотрела