Разграбленный город. Оливия Мэннинг

не мог себе позволить, и эти займы, никогда не возвращаемые, казались ему ценой дружбы. Теперь от него зависела и жена, и родители, и ему приходилось отказывать Софи. Последние несколько месяцев она вела себя сдержанно, и мысль о том, что придется снова говорить ей «нет», причиняла Гаю острый дискомфорт.

      Приняв одну из тех умоляющих поз, которые она использовала в спектакле, Софи продолжала:

      – Я хорошо потрудилась в пьесе. Такой успех, конечно, приятен, но у меня мало сил. Я истощена. Я потеряла килограмм веса. Может, тебе и нравятся худые девушки, но здесь такое не считается красивым.

      Так вот в чем дело! Она хотела оплаты за оказанные услуги. Он опустил взгляд, не зная, как теперь ей отказать. Его мысли обратились к Гарриет, хотя он и сам не понимал, несет ли образ жены защиту или угрозу. Впрочем, жену можно было использовать как оправдание. Софи знала, что от Гарриет она ничего не получит.

      Гай понимал, что Гарриет намного сильнее его. Собственно, не то чтобы сильнее: он свято верил в свои принципы и не позволил бы ей взять верх. Но она могла проявить упорство там, где он сдавался, и, хотя он порой и противостоял ей, понимая, что иначе будет побежден, он всё же невольно подпадал под влияние ее здравомыслия и практичности. Возможно, тут играло свою роль и то, что он был в прямом смысле слова близорук. Он различал лица, только когда люди подходили совсем близко. Обычно же они напоминали булочки. Благожелательные булочки, полагал он, но Гарриет была с ним не согласна. Она ясно видела их, и они ей не нравились.

      Гая тревожило, как критично она относится к его знакомым. Ему приятнее было любить людей: он понимал, что на этом основывается его влияние. Люди становились увереннее, чувствуя его приязнь, и любили его взамен. Еще он понимал, что влияние Гарриет может подорвать его успех, и чувствовал себя обязанным противостоять ей. И всё же иногда он позволял ей проявлять упорство за них обоих.

      Пока он размышлял об этом, Софи умолкла. Подняв взгляд, он увидел, что девушка наблюдает за ним, озадаченная и задетая тем, что он позволил ей так долго говорить, не прервав утешениями.

      – Мне нужно всего пятьдесят тысяч, не больше, – сказала она уныло, безо всяких ужимок, и Гай вдруг увидел всю ее наивность. В прошлом он полагал, что Софи – несчастная жертва обстоятельств. Совсем юной ей пришлось бороться с миром в одиночку, не имея никакого оружия, кроме того, что давал ей ее пол. Она же всего лишь напуганный ребенок, подумал он, радуясь, однако, что у него не было при себе пятидесяти тысяч.

      – Теперь Гарриет заведует нашим бюджетом, – сказал он как можно более непринужденно. – Она лучше меня управляется с деньгами. Если кто-то просит меня дать взаймы, я направляю всех к ней.

      Выражение лица Софи резко изменилось. Она выпрямилась, оскорбленная тем, что Гай посмел упомянуть жену, и собиралась уже возмущенно удалиться, как вдруг ее внимание привлекло пение за окном. Там звучала мелодия «Capitanul».

      – Но это же запрещенная песня, – сказала она.

      Они подошли к окну и увидели, как мимо университета проходят люди в зеленых рубашках. Софи ахнула. Гай уже говорил