Герой прошедшего времени. Фаталист ХХ. Андрей Звонков

произнес:

      – Возьмите кровь у него. Его-то кровь подойдет, проблем не будет?

      Гарин пожал плечами:

      – Проблема в том, что разом два литра не взять, это ступенчатая схема. Я консультировался в НИИ переливания —заготовка аутокрови займет пару месяцев, и мы обязательно вызовем раздражение свертывающей системы крови. Могут быть проблемы во время операции. Хранить его кровь дольше пятнадцати дней мы не сможем, нежелательно. А я не уверен, что за две недели свертывание у него стабилизируется. Марк посчитает, во сколько обойдется такая подготовка к операции. Это десять-двенадцать процедур плазмафереза, с возвратом и заменой каждой новой порции той, что брали ранее. Время последней заготовки крови займет не меньше восьми часов. Если вам важно мое мнение, я считаю этот риск неоправданным и слишком дорогим. Будете настаивать— я всё сделаю. Но моя задача вас предупредить о всех вероятных последствиях. Каждая процедура, начиная с третьей, должна проходить в условиях дневного стационара с исследованием крови на свертывание утром следующего дня. Иначе мы рискуем потерять больного до операции.

      Академик Шагалкин, Бардин и Бланк выслушали Гарина.

      Академик воспринял его речь вполне спокойно, он не давил статусом, но боролся за своего пациента и возможность провести АКШ до конца.

      Марк понял, о чем говорил Жора,и был согласен с каждым его словом.

      Бланк же хотел сохранить добрые отношения с Шагалкиным и поддерживал все его инициативы, а кроме того, в нем еще сильно было недоверие к Гарину как к специалисту, еще вчеране врачу, а маркетологу: «Недостаточно клинического опыта. Как он может так уверенно что-то советовать академику? Тоже мне,заведующий отделением! Вчерашний интерн».

      Гарин помнил совет деда: «Никогда не говори начальству то, что ему будет приятно услышать, а только то, что должен. Научись говорить нет, если нельзя сказать да».

      Снова вызвали Ратушевского. Шагалкин сам ему объяснил проблему, описал способ заготовки, положил на стол график процедур, расписанный Гариным.

      Всё это стоило немалых денег, но пациент заручился поддержкой руководства предприятия, которое оплачивало лечение.

      Марк объяснил Ратушевскому, что тому дадут письмо на работу, откроют больничный лист на весь срок лечения.

      Работа началась. Чем дальше они продвигались, тем больше пакетов эритроцитной массы с подписью «Ратушевский С. И. АII R+» и датой заготовки укладывалось в корзинке холодильника.

      После процедур Ратушевский уходил в палату в отделении «интервенциональной радиологии»и там наблюдал, как проходят пациенты на ангиопластику. Невольно был свидетелем разговоров врачей-кардиологов с такими же, как он, пациентами.

      И когда уже сдал предпоследнюю порцию крови, решился на ангиопластику. Договорился с заведующим отделением Зауром Качаравой, и когда тот на утренней конференции доложил, что они берут Ратушевского на стентирование, Марк уже не мог вмешаться и запретить.

      Это было