Коллекция королевы. Ан Ци

одарённая, никому забот не доставляла. Она хорошо училась, продолжала танцевать и начала ещё рисовать на радость «тёте и дяде», как она называла приёмных родителей, и своим педагогам. Дядька – работник райисполкома, немного погодя устроила её в хорошую художественную школу, по окончании которой она без особого напряжения поступила в МАРХИ.3 Девушка всерьёз интересовалась искусством, делала успехи в учёбе, в институте её заметили и, начиная с третьего курса, она приняла участие в нескольких проектах, делавшихся для отечественных набобов, и серьёзной работе одного архитектора из Роттердама, искавшего по всему миру талантливых молодых ребят чтоб их нещадно эксплуатировать и почти не платить.

      Сначала заболела тётя Инночка. Она жаловалась на одышку и усталость, на боли под левой лопаткой. Потом слегла. Однажды дядя, самоотверженно ухаживавший за женой – оба очень не хотели больницы – проснулся по будильнику, чтобы дать ей по расписанию лекарство. Он спустил ноги с кровати, в темноте нащупал фонарик и обошёл широкую двуспальную семейную кровать. Затем он склонился над больной, чтобы осторожно разбудить её, и дотронулся до руки жены. Она была совершенно холодна.

      Инночка умерла ночью во сне смертью, «о которой можно только мечтать», как говорили на похоронах не слишком многочисленные близкие покойной. А овдовевший Залесский, старавшийся бодриться и всё время искавший Симу взглядом, сразу сильно сдал.

      – Учись, Симочка, – вечерами говаривал он прилежной девушке, которая и так не особенно стремилась из дома, а теперь старалась вообще не оставлять дядю одного, – хочу твой диплом увидать, если до внуков не доживу.

      Как-то раз соученик Неделько по МАРХИ, студент тремя годами старше, уехавший к семье в Израиль и не прижившийся там, позвонил Симе по телефону.

      – Салют, Симыч. Как поживает родная конюшня?

      – Здорово, Витёк! Конюшня в порядке, а ты откуда?

      – Вопрос правильный. Я из Роттердама. Работаю в мастерской того самого кровопийцы, для которого я на дипломе пахал, а ты курсовой делал. Помнишь? Сейчас как раз оттуда звоню.

      – Конечно, помню. Мы тогда с тобой и познакомились. Но у тебя же совсем поздно должно быть, часа на два позже, чем здесь?

      – Вот именно. У нас полдесятого. Я же говорю – кровопийца. Сима, слушай, есть дело. Один наш московский магнат моему боссу дом заказал. Босс вообще ваяет всё сам – такой уговор. Но ему требуется связной. Условия такие: МАРХИ, свободный английский, надёжность, классная подготовка и кое-что ещё. Надо в Загорянку ездить – там дом. Надо моему на вопросы отвечать. Он заплатит – но не мильон. Ты как, не очень занята?

      – У меня как раз скоро диплом. Но дядя мой не здоров – Деньги были бы очень кстати. Я только не знаю, как это всё увязать. Работы много будет, как думаешь?

      – Не волнуйся. Мой кровосос с нашим ректором лично знаком. Я уже почти придумал. Можно будет, если ты не против, твоё участие как раз дипломом сделать. Да помозгуем, не дрейфь!

      – Хорошо, Витя, а «кое-что ещё»? Что там боссу такое нужно?

      – Да

3

МАРХИ: Московский архитектурный институт.