Турецкая курилка. Таисия Осока

и думаю… ведь это же мы.

      Аяжан замерла. Возникло странное ощущение, как будто её мозг перестал вдруг взаимодействовать с информацией, воспринимаемой глазами; она забыла про календарь, строчки текста, значения слов, и вся обратилась в слух. Странное дело: неподвижная, она как будто душой своей круто обернулась к тому, кто сидел позади её и сказал «мы такие же, как эти покорёженные деревья».

      – Мы с тобой? – уточнил второй голос, левее.

      – Нет. Я скорее имеют в виду наше поколение. Не всех, но многих. Мы родились по природе своей одними людьми, а из нас родители, близкие, учителя, да все подряд, пытаются сделать что-то другое. И пока могут, а они имеют такую возможность, потому что взрослые сильнее детей, они ломают все наши естественные желания, топчут, требуют соответствовать их шаблону. Детские души наивны и восприимчивы, особенно к родителю. И беззащитны, – звук, будто бы усмешка, тоскливо потонул в объявлении остановки. Из динамиков вежливо повторили название на двух языках. – Повезло детям всяких там раздолбаев и алкоголиков. Они как могут, так и пробиваются, родителям плевать, и человек остаётся человеком, а не пеньком определённой формы с условно приемлемым качеством.

      Аяжан пошарила глазами по салону. Автобус, если сосредоточиться только на нём и на том, что внутри, превращается в забавную тонкостенную коробочку на колёсиках. Эта коробочка степенно катилась по послеполуденному городу, до смешного набитая студентами в модных пуховиках преимущественно серо-бежевой гаммы. Только в стекле, отделявшем пассажирские сидения от двери в середине автобуса, можно было смутно разглядеть отражение салона. Аяжан увидела себя – значительно более красивую за нечёткостью деталей, – а приглядевшись, и тех, кто сидел позади неё. Их было двое, девушка у окна и парень слева от неё. Последний оказался выше и крепче, чем представляла себе Аяжан, слыша его голос. Это несоответствие удивило её больше, чем густая копна зелёных волос на его непокрытой голове.

      – Алиса, – заговорил парень, и Аяжан различила в отражении, как он покосился на подругу высоко вскидывая брови, – ты бы так словами не бросалась. Очень многие дети алкоголиков тебе за «везение» кулаком-то кишку через рот вытянут.

      – Пф, да если так и есть, – девушка продолжала смотреть в окно. – Люди всё деньгам завидуют, айфону, парочкам за витриной в кафе. Я думаю, только свободе имеет смысл завидовать. Свободу иметь – это везение.

      – Свобода и ненужность это тоже вещи разные… А вот зависть и хотение, по сути, одно и то же. По мне, так ты можешь хотеть чего угодно, пока это тебя к жизни мотивирует.

      – Чего угодно? – поддела девушка, Алиса, как-то особенно играя естественной хрипотцой в голосе.