Марта. Игра в куклы. Иннокентий А. Сергеев

было взять зонт.

      – Наверное, надо было. А ты всегда и всё знаешь заранее?

      – Очень странный подход к метеорологии.

      – Дело не в метеорологии.

      – А мне нравится,– сказал он.– Только здесь я такое видел: когда дождь, и небо сплошь чёрное, и вдруг на этом чёрном фоне вспыхнет дерево в золотом сиянии листвы, освещённое пронзительным светом солнца, сверкнувшего у края тучи. Погода меняется здесь каждые полчаса.

      – Ну, не каждые,– возразил я.

      – Но почти каждые полчаса.

      – Иногда и чаще.

      – Это невероятно! И поэтому здесь особое, странное, непостижимое небо…

      – Ты был здесь осенью?

      – Да,– сказал он.– В первый раз я приехал сюда в сентябре. И вот, думаю, что остался здесь теперь уже навсегда.

      – А Новый Год встречал тоже здесь?

      – Нет. В Москве, с Ниной.

      – Она ещё не была здесь?

      – Нет.

      Он стал рассказывать, как они встретились, потом мы снова заговорили о любви и о городе, и снова разошлись во мнениях, но спорить не стали.

      Он спросил, какой у меня телефон. Пока ещё трезвые.

      – Ты знаешь,– сказал я,– здесь чаще спрашивают адрес. У тебя чисто московская привычка.

      – Правда?– сказал он.– А ты где живёшь?

      – Записывай,– сказал я.

      Я продиктовал ему свой номер.

      Его идея с кофейней показалась мне несколько надуманной. Почему именно кофейня?

      – Потому что этому городу не хватает хорошей кофейни,– объяснил он.

      – Этот город,– сказал я,– пережил две блокады – во время чумы 1710 года и послевоенной зимой сорок шестого. Он знает, что такое голод, мор, эпидемии, пожары и "ковровая" бомбёжка, он почти полностью был разрушен, у него отняли его народ, и вопреки всему этому он жив. Это не вызывает у тебя уважения? Ты знаешь, когда-то, в бытность студентом, я голодал. Денег мне хватало только на сигареты, а на еду не оставалось почти ничего, со мной даже случались голодные обмороки. И вот однажды парню, с которым мы жили в одной комнате, прислали из дому пачку молотого кофе. Помнишь, были такие пачки в советское время, никакой не сорт, не марка, а просто "кофе молотый", и различались эти пачки только по цвету – красные и зелёные…

      – А ты где учился?– спросил он.

      – В Москве, где же ещё.

      – А где?

      – На физтехе. Так вот, и ты знаешь, что мы сделали с этой пачкой? Мы сварили кофе в большой кастрюле. И пили его всю ночь, потом весь день, а потом пачка кончилась.

      – Ну и что?– сказал он.– Что это доказывает?

      – Не знаю,– сказал я.– Жизнь – это просто жизнь, она ничего не доказывает.

      – Ты что, не получал стипендию?

      – Почему,– сказал я.– Получал. Но были же у меня и другие расходы, помимо сигарет и еды.