Корабль дураков. Алексей Егоров

осадками. Словно намеренно всеми забытый. Неприятное чувство, очень знакомое. Победителей быстро забывают, зато поражение помнят вечно. Ничто не смоет это событие, не перечеркнет его.

      – Где совершенные? – раздался вопрос.

      Назгал резко повернулся. Его слух точно уловил направление, сознание просчитало расстояние до источника.

      Там никого не оказалось. Всего лишь стена с трещиной, расширяющейся в средней своей части. Трещина зарастала нитями, готовая стянуть прореху.

      – Ты там? – спросил Назгал, прищурившись.

      Он собирался подойти, разорвать плоть стен, увеличивая отверстие.

      – Где совершенные? – повторил вопрос женский голос.

      Обмануть Вестника не удастся. Он понимал, что это спросила уже другая женщина. Реагировать не стал. Зачем же позволять низшим смеяться над собой.

      – Дшина! Так ли приветствуют Вестника? – Назгал покачал головой, упер руки в бока. – Я потратил много времени, разыскивая тебя.

      – Время? Не ты ли говорил, что оно не властно над нами.

      Дшина оказалась прямо перед Назгалом. Следы беременности еще рассекали ее живот, но кожа начала восстанавливаться. Излишки плоти втягивались обратно, оседая на бедрах и грудях. Назгал отвернулся, чтобы не глазеть на помощницу.

      – Мир, снаружи который, – Назгал указал на заросшую нитями стену, – все еще живет по этим законам. Он вторгается в наши границы.

      – Да. Я помню. Ты о таком говорил. Так где совершенные? Ты увел с собой лучших из нас.

      Назгал повторил свою историю, красочно расписывая битву. Каждый шаг отражался задуманным планом. Дшина слушала, кивала, не перебивала. Ожидая окончания, она дергала украшающие ее тело костяные изделия. Так другой бы мог хрустеть костяшками или ковыряться в носу.

      Назгал замолк, не закончив.

      – Тебе не интересно? С чего бы, – он прищурился, сделал шаг вперед, нависая всем авторитетом над жалкой ведьмой.

      – Не люблю вранье, – просто ответила женщина.

      – Чего?!

      Дшина улыбнулась. Указала на стену. Она напомнила, что наружу вышло два десятка общинников, а вернулся один. Этот один не привел с собой неофитов, он не принес еды, зерна. Он вернулся, как псина, поджавшая хвост.

      – Я принес людям радость! – взревел Назгал, воздев руки со сжатыми кулаками.

      Словно собирался обрушить два молота на маленькую головку женщины. Под его кулачищами этот черепок сомнется, позвонки развалятся, мозговое вещество брызнет во все стороны. Запах мочи и фекалий обозначит смерть презренной ведьмы.

      – Радость, от которой нас стало еще меньше, – холодно ответила Дшина.

      – Не в количестве дело.

      Назгал прикусил язык, опустил кулаки. Он не собирался оправдываться, но привычка – эта естественная слабость. Победители никогда не оправдываются. Так победу можно изобразить иначе, представить ее в другом свете.

      Он понял, что помощница собирается унизить его, осмеять победу и принесенную жертву.

      Вздохнув,