Корабль дураков. Алексей Егоров

покрывал мягкий, толстый слой семени. Слишком плотный, чтобы здесь могло что-то вырасти.

      Дшина утопала по щиколотки в грибном семени. Зато ее кожа оставалась чистой. Прилипающие частички стекали вниз, подхваченные струйками пота. Женщина потела так сильно, что через сотню шагов должна свалиться от обезвоживания. Ее это нисколько не пугало.

      – Я не вижу твоих подруг, – повторил Назгал. – Все-таки меня воспитывал воин. Был такой умелый воитель, у него я в учениках ходил.

      – Где же он? – без особого интереса спросила Дшина.

      – Остался в деревне, зачарованный ведьмовским колдовством.

      – Это таким же?

      Она остановилась, чуть присела и раскорячила ноги. Бедра все равно закрывали щель. Чтобы раскрыть эту рану, пришлось бы завалиться на спину, задрав ноги к грудям. Назгал понял смысл. Он кивнул, не желая вдаваться в подробности.

      А то пришлось бы объяснять, почему у него нет яиц и он теперь возглавляет какой-то странный культ. Назгал не хотел давать ведьме повода посмеяться над ним.

      Поимев какого-никакого самоуважения, он не собирался расставаться с ним.

      – Нам следует идти единым фронтом. Там целый лагерь. Вооружены огненным колдовством. А еще железо и множество врагов, – говорил Назгал.

      Дшина кивала, улыбалась и ничего не объясняла.

      Видать, решил Назгал, настолько уверена в себе, что не боится встретиться с чудовищным огнем. Таким же наивным был сам Назгал. Желания победить не хватило. Ведь воины по ту сторону огня так же хотели победы.

      Они добрались до места позорного триумфа назгалового отряда.

      С неба все так же сыпался теплый снег, скрывающий то солнце, то звезды с луной. Постоянный сумрак был приятен для глаз, скрадывая загнивающие очертания внешнего мира. Не осталось вечно умирающих и думающих только о пропитании животных. Не видно покосившихся домишек, где кормили блох десятки человеческих созданий.

      Заброшенное поле тонуло в мареве, тревожимом только одиноким ветерком. Дшина взглянула на отяжелевшие от урожая колосья, протянула в их сторону руку, но отдернула, не закончив движения.

      Судя по всему, уже осень. Но воздух постоянно теплый, влажный. Легкие отягощены осевшей пылью. Дышать все равно приятно, ведь с каждым глотком воздуха, общинники чувствовали сладость мяса, свежесть человеческого тела, пропитанного соленым соком.

      – Это те поля, про которые говорил? – спросила Дшина.

      – Ага.

      – Что ж, ты прав, колосья следует срезать и обмолоть.

      Она решила потрафить Вестнику, сохраняя баланс унижения и уважения. Балансирующий на грани пророк принесет больше пользы, чем восседающий на троне из объедков безумец, оторванный от мира.

      Здесь, в сумрачном мире, он видит больше, знания его простираются далеко. А что увидит он, когда зад прирастет к плоти гнезда? Только то, что ему захотят сообщить. Дшина понимала опасность, хотя не могла оформить мысль красивыми словами. Фразы в голове не строились, но гнило чувство тревожности.

      Ведь она