Птичка польку танцевала. Ольга Батлер

великие!

      Перед тем, как совсем исчезнуть, Дорф сцепил руки над головой, в знак их с Анной предстоящих побед.

      Остались те, кто никуда не спешил. Обслуживающий персонал в том числе.

      – Силы-то есть, ума не надо… – дыхнул перегаром суфлёр. – Как пить дать, прикроют заведение. Будет тогда всем и хи-хи-хи, и ха-ха-ха.

      Ему было нечего терять. На прошлой неделе, проснувшись посреди спектакля и закричав несуразное, он стал вышвыривать страницы с текстом из своей будки прямо на сцену. Приказ о его увольнении уже был отпечатан и теперь лежал на подписи у директора.

      – Опять пьеса про иностранку, – повернулся к Владимировой эпизодический актёр, чёрная полоска его усиков надменно скривилась.

      Но Владимирова не собиралась примыкать к неудачникам.

      – А вы что хотели? – недобро спросила она.

      Вечный статист растерялся.

      – Я в том смысле, что опять меха, вечерние платья, буржуазный шик.

      – А нужно, чтоб платье штопаное и туфли, закрашенные чернилами? – как грозный воин, наступала на него Владимирова.

      Он уже был не рад, что начал разговор, и жалко пробормотал:

      – Ну зачем такие крайности. Примадонны – разве это наше?

      – Было их, станет наше! Красотка исполнит песню про вождя, и все будут хвалить наперебой, – отрубила Мария. У неё был смелый язык.

      Анна терпеливо дожидалась окончания их спора.

      – Маша, спасибо за поддержку, – сказала она. Ей чудилось обещание дружбы с грубоватой, но искренней Владимировой.

      – Поддержку в чём?

      – С Джинни.

      – А, это! Не стоит благодарности, я всего-навсего подтвердила очевидное.

      Бывшая ведущая актриса машинально потянулась к Пекарской, углядев на её платье какую-то едва видимую ворсинку. Мария Владимирова была патологической чистюлей и добивалась того же от других. Но в последний момент она так и не дотронулась до Анны, словно решив, что чёрная метка должна остаться на сопернице.

      – Анна, нам тоже очень понравилось!

      Это за спиной у Пекарской раздался голос ещё одного баловня судьбы, Иварсона.

      – Правда ведь? – обратился он к стоявшей рядом с ним маленькой девочке.

      – Позвольте представить вам мою Анну Сергеевну! – гордо произнёс актёр, подталкивая дочку вперёд. Казалось, что он танцует, даже стоя на месте. Иварсона не зря называли «королём походок». Танец жил внутри него.

      – Посмотрите, какая выросла красивая барышня.

      Девочка была очень похожей на отца, с такими же глубоко посаженными глазами и острым носом. Она застеснялась.

      Пекарская протянула ей руку.

      – Здравствуй. Я тоже Анна. Мы с тобой тёзки.

      Иварсон приобнял дочку.

      – Вот, захотела посмотреть, где папка всё время пропадает.

      Девочка мило улыбнулась щербатым ртом, у неё не было двух передних зубов.

      – Ты на гастаролях пропадаешь…

      – Моя