Птичка польку танцевала. Ольга Батлер

pty-line/>

      ISBN 978-5-0059-6052-8

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Действие первое. Анхен

      Поздно вечером в доходном доме недалеко от Владимирской в небольшой квартире на третьем этаже мотылёк порхал в круге света. Он подлетал к огню так близко, что его мохнатые крылышки становились прозрачными.

      На диване, поджав ноги и завернувшись в шаль, сидела хорошенькая девочка с тёмными волосами. Она следила за мотыльком, играла бахромой шали и слушала сказку, которую ей читала мама.

      – И вот у королевы родилась точь… Мошете себе представить, какой праздник устроили по случаю её рождения, какое множество гостей пригласили во творец, какие подарки приготовили!

      От мамы пахло лавровишневыми каплями, на ногте у неё было синее пятнышко – недели две назад она ударила по пальцу, отбивая мясо на кухне. Мама не отличалась ловкостью, а кухарки в доме не было.

      Анечка поглядывала на мамин широкий лоб с длинной тонкой морщиной, на её губы, которые то смыкались, то размыкались, то стягивались в кружочек. Вроде мама двигала губами так же, как Аня, папа и все остальные люди, а звуки получались другие. Вот странно… Из-за этого мама казалась беспомощной, словно она была не взрослой женщиной, а Аниной младшей сестрёнкой.

      – И фошла старая фея. Старуха наклонилась над кроваткой младенца и, тряся головой, сказала, что принцесса уколет себе руку веретеном и от этого умрёт…

      – Мамочка, а что такое веретено?

      – Это такой палочка, шпиндль, чтопы телать… ган… нитки.

      – Почему ты по-русски смешно говоришь?

      – Потому что я немка.

      – Почему ты немка?

      Аня не первый раз задавала эти вопросы. Мама всегда отвечала одно и то же.

      – Потому что мой фатер… Потому что мои родители немцы.

      – А где они живут?

      – В России. Вся деревня немцы. Главный там форштегер. Церковь там кирха… Твой гросфатер там кузнец – «шмит» по-немецки.

      С улицы донеслись лошадиный цокот, грохот колес и грубый окрик извозчика, остановившего пролётку:

      – Тпру!

      Анечка быстро вскочила с дивана, бросилась к окну, чтобы посмотреть, кто подъехал к их дому. Это был не тот, кого она ждала. Разочарованно скривив губы, девочка вернулась в свой уголок на диване, снова закуталась в шаль.

      – А мои бабушка и дедушка знают про меня?

      – Да, – не сразу ответила мама.

      – Странно… Почему же я их не знаю? – развела руками девочка.

      – Ну… так получилось.

      Женщина вздохнула. Ребенку это знать не положено. Даже знакомым такое знать не положено. Хотя сюжет интересный, фильм можно снять.

      Она часто ходила в синематограф. Там пахло аптекой и немного кондитерской, слепой тапер с неровно постриженным затылком стучал по клавишам пианино, пыльный шар света кипел над головой, и с перебоями жужжал проекционный аппарат. Механик крутил смешные сцены быстрее, сентиментальные – медленнее. На экране плакала Вера Холодная, бегали или дрались разные чудаки, изображали любовь парочки – более красивые и страстные, чем те, что сидели в зале. Зрители много разговаривали, то и дело аплодировали, а она, не отрывая глаз от экрана, доставала из рукава скомканный платочек, готовилась попереживать.

      В кино про её собственную страсть главный герой тоже был бы красавцем. Он и сейчас хоть куда… Он – на сцене, она, конечно – в зале. Она и в жизни всего лишь скромная зрительница, которая восхищённо глядит на своего героя. Но вот чудо – он заметил её среди сотен других, остановил свой взгляд именно на её лице.

      Приезд гастролирующей труппы в провинциальный городок – это всегда смятение чувств. «Сегодня в театре состоится пьеса Вильяма Шекспира, любимца грязнухинской публики!». Обыватели глазеют на прогуливающихся по главной улице актёров. Театральные герои-любовники, гранд-кокет дамы выступают в своих лучших платьях, раздавая улыбки поклонникам и поклонницам.

      А у тех сердца взбудоражено бьются. Чего ждут от актёров обитатели этого сонного местечка? Конечно, романа. Пусть и платонического, пусть и наполовину выдуманного. Им хочется тоже побыть героями и героинями. Потом труппа уедет в другой городок смущать новые сердца, зато поклонникам останутся воспоминания.

      Гаснет луч забытого заката,

      Синевой овеяны цветы…

      Где же ты, желанная когда-то?

      Где же ты, дарившая мечты?

      Но бывают исключения… Плёнка жизни крутится. О, эти сладостные свидания тайком. Барышня мила и неопытна, а кавалер галантен и искушен в изображении чувств. Он целует её руку, пальчик за пальчиком, глядя прямо в глаза. И девушка почти теряет сознание от этой неторопливой ласки.

      Распахивается дверь, в кадре возникает отец. Его усы топорщатся, глаза сверкают. Грозно жестикулируя,