Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение. Ивлин Во

ездить верхом, с ним, ваша милость, просто сладу нет.

      Бренда плюнула в тушь:

      – И все же, няня, что именно он сказал?

      – Ой, да мне и выговорить стыдно, ваша милость.

      – Чепуха, говорите. Иначе я могу подумать, что он сказал что-нибудь похуже.

      – Уж хуже некуда… он назвал меня старой шлюхой, ваша милость.

      Бренда поперхнулась в полотенце:

      – Так и назвал?

      – И не раз. Выплясывал передо мной до самого дома и распевал во весь голос.

      – Понятно… Вы совершенно правильно сделали, что сказали мне.

      – Благодарю вас, ваша милость, но раз уж зашел такой разговор, я вам скажу, что, по моему разумению, Бен Хэккет очень уж торопится с этой ездой. Так недалеко и до беды. Сегодня утром мальчик упал с лошади и чуть не убился.

      – Хорошо, няня. Я поговорю с мистером Ластом.

      Она поговорила с Тони. Оба хохотали до упаду.

      – Милый, – сказала она, – поговорить с ним надо тебе. Ты в серьезном жанре выступаешь лучше меня.

      – А я считал, что «шлюха» – очень хорошее слово, – возразил Джон, – и потом Бен всех так называет.

      – И напрасно.

      – А я больше всех на свете люблю Бена. И он всех вас умнее.

      – Ты же понимаешь, что не можешь любить его больше мамы.

      – Все равно люблю больше. Куда больше.

      Тони почувствовал, что пора прекратить пререкания и приступить к заранее приготовленной проповеди.

      – Послушай, Джон. Ты поступил очень плохо, назвав няню старой шлюхой. Во-первых, ты ее обидел. Вспомни, сколько она для тебя ежедневно делает.

      – Ей за это платят.

      – Помолчи. И во-вторых, люди твоих лет и твоего положения в обществе не употребляют таких слов. Люди бедные употребляют известные выражения, но джентльмены никогда. Ты джентльмен. Когда ты вырастешь, этот дом и много чего другого станет принадлежать тебе. И ты должен научиться разговаривать, как будущий владелец всего этого, научиться вести себя предупредительно с теми, кто менее счастлив, чем ты, и в особенности с женщинами. Ты меня понял?

      – А что, Бен не такой счастливый, как я?

      – Это к делу не относится. А теперь иди наверх, извинись перед няней и пообещай никого так не называть.

      – Ладно.

      – И раз ты сегодня так скверно себя вел, я не разрешаю тебе завтра кататься верхом.

      – Завтра воскресенье.

      – Ладно, тогда послезавтра.

      – Ты сказал «завтра», так нечестно.

      – Джон, не препирайся. Если ты не возьмешься за ум, я отошлю Громобоя дяде Реджи и скажу ему, что не считаю возможным оставить пони такому нехорошему мальчику. Ведь тебе бы это было неприятно?

      – А зачем дяде Реджи пони? Он не сможет ездить на пони, он слишком тяжелый. И потом, он всегда за границей.

      – Он отдаст пони другому мальчику. И вообще, это не относится к делу. А теперь беги, попроси у няни прощения.

      Уже в дверях Джон сказал:

      – Так мне можно кататься в понедельник? Ты же сказал «завтра».

      – Да, видимо, так.

      – Ура! Громобой сегодня прекрасно шел. Мы прыгнули высоко-высоко. Он сначала