Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение. Ивлин Во

потребовала себе современную кровать. В изголовье стоял поднос, на одеяле валялись конверты, письма и газеты. Голова ее опиралась на крошечную голубую подушечку, ненакрашенное лицо казалось почти бесцветным, перламутрово-розовым, лишь чуть более насыщенного оттенка, чем шея и руки.

      – Ну как? – сказал Тони.

      – Целуй.

      Он сел рядом с подносом, она наклонилась к нему (нереида, выныривающая из бездонной глуби прозрачных вод). Не подставила губы, а потерлась щекой о его щеку, как кошка. Такая у нее была манера.

      – Что-нибудь интересное?

      Он взял несколько писем.

      – Ничего. Мама просит няню прислать мерку Джона. Она ему что-то вяжет к Рождеству. Мэр просит меня что-то там открыть в следующем месяце. Можно, я не буду, ну пожалуйста?

      – Нет, по-видимому, придется согласиться: мы давно ничего для него не делали.

      – Ладно, только речь напишешь сам. Я уже состарилась для той девической, которая у меня была на все случаи жизни. Еще Анджела спрашивает: может, мы приедем на Новый год?

      – Тут ответить просто. Ни за что на свете.

      – Я так и думала… хотя, похоже, у нее будет забавно.

      – Если хочешь, поезжай. А я никак не смогу вырваться.

      – Да ладно. Я знала, что ты откажешь, еще до того как вскрыла письмо.

      – Не понимаю, что за радость тащиться в Йоркшир посреди зимы…

      – Милый, не злись. Все ясно, мы не едем. Я молчу. Просто мне казалось, что было бы занятно для разнообразия посидеть на чужих хлебах.

      Горничная Бренды принесла второй поднос. Тони велел поставить его на подоконник и стал вскрывать письма. Он выглянул в окно. В это утро были видны лишь четыре шпиля из шести.

      – Кстати, в этот уик-энд я, наверное, смогу вырваться, – вдруг сказал он.

      – Милый, это не слишком большая жертва?

      – Пожалуй, нет.

      Пока он завтракал, Бренда читала ему газеты.

      – Реджи опять произнес речь… Вот потрясающая фотография Бейб и Джока… Женщина в Америке родила близнецов от двух разных мужей. Как по-твоему, возможно такое? Еще два парня отравились газом… девочку удавили на кладбище шнурком… пьеса, которую мы с тобой видели, та, о ферме, сходит со сцены…

      Потом она ему читала роман с продолжением. Он закурил трубку.

      – Я вижу, ты не слушаешь. Отвечай: почему Сильвия не хочет, чтобы Руперт получил это письмо?

      – А? Что? Видишь ли, на самом деле она не доверяет Руперту.

      – Так я и знала. Там нет никакого Руперта. Никогда больше не стану тебе читать.

      – По правде говоря, я задумался.

      – Вот как?

      – Я думал, до чего же замечательно: сегодня суббота и к нам никто не приедет.

      – Ты так думаешь?

      – А ты?

      – Знаешь, мне иногда кажется бессмысленным содержать такой огромный дом, если не звать время от времени гостей.

      – Как так – бессмысленным? Не понимаю, о чем ты. Я содержу этот дом вовсе не для того, чтобы сюда приезжали разные олухи перемывать друг другу косточки. Мы всегда тут жили, и я надеюсь,