Дом вдали от мира. Арндис Тораринсдоттир

тут же подскочил к ней и схватился за стремянку.

      – Не стоит тебе залезать на лестницу.

      – Давайте я поменяю, – пискнула я. Это был самый подходящий случай завоевать любовь бабушки Островитянки. Я схватила лампочку, лежащую на столе, взлетела на стремянку и выкрутила старую лампочку. Слезла и улыбнулась бабушке, довольная собой. – Никаких сложностей, бабушка! Всё готово.

      Бабушка посмотрела на меня.

      Вы, наверное, подумали, что она на радостях меня обнимет? А вот и нет.

      Бабушка издала странный смешок, отвернулась и схватила свои костыли. Она взглянула на папу, и, хотя он был выше ростом, бабушка каким-то образом казалась больше его. Потом она взяла оба костыля в левую руку и протянула папе правую.

      – Добро пожаловать, Атли. Было бы, конечно, славно получить телеграмму о вашем приезде.

      Папа нахмурился, взял руку бабушки в свою и энергично потряс.

      – Бриет, – сказала мама ласковым голосом. Она протянула руки к бабушке и обняла её. – Как чудесно познакомиться с вами наконец. После всех этих лет.

      – Фр-р-р! – произнесла бабушка, слегка оттолкнув маму.

      Папа всё ещё задыхался от волнения.

      – Мама, как тебе вообще могло прийти в голову лезть на стремянку? Ты только выписалась из больницы!

      – Атли, – кажется, бабушка рассердилась. – Прекрати. Сейчас же! – И она подняла костыль так, будто собиралась огреть им всякого, кто окажется поблизости.

      Мама дёрнула папу за рукав. Затем мы все двинулись за бабушкой в сторону кухни.

      – Может, выпьем кофе, Бриет? – жизнерадостно спросила мама. – Атли, свари всем кофе. Ты, должно быть, помнишь, где что лежит. Бриет, мы привезли с собой пакет замечательного молотого…

      Но бабушка стукнула костылём об пол.

      – Я варю кофе на моей собственной кухне пятьдесят лет и не собираюсь теперь хлебать какие-то помои с Большой земли, – вскинулась она на папу.

      Герой залез под стул, поджав хвост.

      – А это что за… явление тут с вами?

      Папа в тот момент рассматривал своё обручальное кольцо. Он всегда так делал, когда нервничал. Или когда проигрывал в настолки.

      – Это Герой, наша собака.

      – Я ещё не выжила из ума и знаю, как выглядит собака, – отрезала бабушка. – О ней мы поговорим позже. Я имею в виду ребёнка. Того самого, который ворвался сюда и устроил переполох, вместо того чтобы представиться. – Старуха покосилась на меня. – А ты выше, чем я ожидала. Если ты, конечно, младшая.

      Я уставилась на неё.

      – Старший скоро придёт, – ответила я, и мокрый нос Героя ткнулся мне в штанину. – Он забыл мобильник на пароме. Инго не Инго без телефона. – Я нервно засмеялась.

      Бабушка оказалась совсем не такой, какой я её представляла. И всё же я оптимистка. Может быть, под жёсткой бронёй у неё золотое сердце, гадала я.

      Должно быть, так!

      Я представляла её себе милой и доброй. Она не обижала тех, кто пытался ей помочь. И не называла людей «явлениями».

      Бабушка