Владимир Коковцов, министр финансов Российской империи. Юлия Векшина

преобразований. Вместе с тем условия социокультурной среды были таковы, что ему необходимо было считаться и принимать во внимание не только свои, но и властные полномочия лиц, находящихся выше в управленческой иерархии, в том числе и монарха, дворца, Государственного совета, Государственной думы, Совета министров, прессы и «темных»[154] сил (Распутин, придворный доктор Бадмаев).

      После отставки В. Н. Коковцов продолжает быть в курсе всех событий, касающихся не только его прошлой деятельности, но и ситуации в стране. М. Палеолог, приехав к нему в гости в августе 1916 года, нашел его “настроенным более пессимистически, чем когда-либо. Отставка С. Д. Сазонова и генерала Беляева беспокоят его в высшей степени.

      – Императрица, – говорит он мне, – будет теперь всемогущей… Эгоистически я поздравляю себя, что я больше не министр, что на мне не лежит никакой ответственности за готовящуюся катастрофу! Но как гражданин, я плачу о своей стране!”[155]. В надвигающейся катастрофе винил В. Н. Коковцов и императора, о котором он говорил в связи с этим, что “его образования недостаточно, и величие задач, решение которых составляет его миссию, слишком часто выходит из пределов досягаемости его понимания. Он не знает ни людей, ни дел, ни жизни. Его недоверие к себе самому и к другим заставляет его остерегаться всякого превосходства. Т. о. он терпит возле себя лишь ничтожества”[156]. Накануне революции М. Палеолог побывал у В. Н. Коковцова вновь – 4 января 1917 года: “Никогда еще бывший председатель Совета министров, пессимизм которого столько раз оправдывался, не формулировал при мне таких мрачных предсказаний. Он предвидит в близком будущем либо дворцовый переворот, либо революцию… Восстание вспыхнет немедленно в случае поражения или голодного кризиса”. При аудиенции у царя В. Н. Коковцов просил М. Палеолога “сказать ему все то страшное, что грозит России”. Анализ ситуации Коковцовым оправдался.

      В. Н. Коковцов не принял революцию, более всего в которой его потрясли толпы “разъяренной черни”. События революционного периода в его изложении потрясают. Это – живые воспоминания о кровожадности и разнузданности толпы, об ужасах его ареста, допросах, состоянии переполненных известными людьми тюрем[157]. Нужно отметить, что причин революции В. Н. Коковцов либо не осознавал, либо не стал раскрывать своих размышлений в воспоминаниях. Он говорил только о неправильных действиях министров тех кабинетов, которые были сформированы после его отставки – он считал, что впоследствии они сыграли “очень печальную роль в последние месяцы перед революцией и заплатили своей собственной жизнью за печальные проявления их неумелой деятельности”. Своей причастности к случившемуся он либо не допускал и в мыслях, либо не захотел писать об этом.

      С большими предосторожностями В. Н. Коковцов с женой смог бежать за границу через Финляндию (один из путей незаконной эмиграции среди множества других[158]).

154

Там же. С.26, 27.

155

Палеолог М. С.182.

156

Там же. С. 183.

157

Коковцов В. Н. Указ. соч. С. 456–470.

158

Раев М. Указ. соч. С. 36–38.