Владимир Коковцов, министр финансов Российской империи. Юлия Векшина

А. В. Богданович, которая вела дневник, позволяющий нам констатировать этот факт. Её салон был известен своей правоконсервативной ориентацией. С другой стороны, исследователями было замечено, что «у супругов Богдановичей собиралась разношерстная аудитория, объединенная не только приверженностью к стародворянским монархическим идеалам, но и отсутствием каких-либо притязаний на политическую самостоятельность, в равной степени свойственных как правому, так и либеральному дворянству»[138]. Из дальнейшего изложения станет вполне очевидно, что В. Н. Коковцов вполне подходил под это описание. М. Палеолог в дневнике в записи от 22 сентября 1916 г. сообщил, что «обедал сегодня в ресторане «Донон» с Коковцовым и Путиловым. Бывший председатель Совета Министров и богатейший банкир соперничают друг с другом в пессимизме, один превосходит другого» и при этом В. Н. Коковцов заявил, что «мы идем к революции»[139].

      Современные оценки чиновничества и его отдельных представителей требуют анализа социокультурной и политической ситуации, в которой действовал человек. При характеристике чиновничества ранее в историографии привлекался не слишком широкий круг источников. Как правило, опора делалась на воспоминания и Табель о рангах. Этот законодательный акт Петра I 1722 года, устанавливающий 14 классных чинов, определил доминирующее значение высшего чиновничества в России. Этот же документ определил, что производство в следующий чин не являлось выборным, в то время как на Западе уже давно существовала конкурсная система. В России такую мысль пробовал провести Сперанский в 1834 году, но указ утвержден не был.

      В последнее время круг тем при изучении социальной группы высшего чиновничества значительно расширился.

      Большой интерес на данном этапе представляет исследование повседневной жизни, самосознания чиновничества, его политических идеалов, мотивации. Это связано с тем, что во многом чиновничество представляло собой «скелет» государственной структуры. М. Палеолог так выразил эту мысль: «Следуя своим принципам и своему строю, царизм вынужден быть безгрешным, никогда не ошибающимся и совершенным. Никакому другому правительству не нужны в такой степени интеллигентность, честность, мудрость, дух порядка, предвидение, талант; дело в том, что вне царского строя, то есть вне его административной олигархии, ничего нет: ни контролирующего механизма, ни автономных ячеек, ни прочно установленных партий, ни социальных группировок, никакой легальной или бытовой организации общественной воли. Поэтому если при этом строе случается ошибка, то ее замечают слишком поздно и некому ее исправить»[140].

      С. Ю. Витте в брошюре «Самодержавие и земство» также выражает взгляд на чиновничество как на становой «хребет» государства[141], а вместе с тем политическая окраска этого «станового хребта» являлась неоднородной[142].

      При изучении повседневной жизни и самосознания чиновничества Российской империи, особенно высших государственных деятелей, большое

138

Российские консерваторы. С.295.

139

Палеолог М. Царская Россия накануне революции. С.195.

140

Палеолог М. Дневник посла. М., 2003. С.425.

141

Витте С. Ю. Самодержавие и земство. Штутгарт, 1903.

142

См.: РГИА. Ф.560. Оп.26. Д.703. О политической неблагонадежности управляющего Иркутской Казенной палатою надворного советника Смирнова и служащих в Забайкальской казенной палате коллежского асессора Яхимовича, колл. рег. Остерникова, писцов: Черных, Кропачева и Ефимова. 1907–1914.