Буровая. Елизавета Сагирова

точно не потеряют, если не придёшь ночевать? Мы уже не станем возвращаться.

      Алька затрясла головой.

      – Да никто и не заметит, честно! Я часто ночую в огороде или на чердаке когда папа… это… никогда ещё меня не теряли.

      Альку стало жалко и я сердито пихнула Полинку локтем. Она ответила мне злым взглядом, но больше этот вопрос не поднимала.

      Автобус между тем уже скатился по наклонной улице к пруду и теперь держал путь на плотину, за которой начиналась уже другая часть города, называвшаяся почему-то «та за река». Так и говорили: «пойти на ту за реку», «это на той за реке». Река здесь и правда была, та самая, образующая пруд, но такая мелкая и узкая, что её и рекой называть язык не поворачивался. За плотиной дорога сворачивала вглубь частного сектора, сплошь из которого и состояла эта дальняя от центра часть города. А там, где дома с огородами обрывались в широкое поле, зелёным полотном укрывающее пологий склон ближайшей сопки, раскинулось тёмной громадой деревьев татарское кладбище, куда мы и держали путь.

      – Уже одиннадцать, – сообщила Полинка, выразительно кивнув на своё запястье, украшенное солидными взрослыми часами «Заря» – отцовским подарком, которым подруга очень дорожила. Среди нас часы имела только она, что делало её участие в походе особенно важным, – Может, обойдёмся без лошадок?

      Машка сделала кислое лицо, но судя по не особо бурной реакции была готова уступить, когда случилось неожиданное. Алька, до сих пор держащаяся подле нас бесшумной мышкой и говорящая шелестящим шёпотом, вдруг подпрыгнула на месте, захлопала в ладоши и взвизгнула на весь автобус:

      – Лошадки?! Мы едем на конный двор, да?!

      Немногочисленные пассажиры начали оглядываться, некоторые заулыбались.

      – Ты чего?! – Машка даже испугалась, – Тише!

      – Ой! – Алька прикрыла рот ладошкой, но её глаза продолжали сиять, и я впервые обратила внимание на то какого они пронзительно-синего цвета, – Я просто лошадей ужасно люблю! Больше всего на свете! Мы их увидим, да? Вот здорово!

      И это её простое счастье было так заразительно, что даже насупленная Полинка слегка оттаяла. Махнула рукой.

      – Ладно, лошади так лошади. Заодно в магазин зайдём. У кого сколько денег осталось?

      Мы начали выворачивать карманы, звенеть мелочью и подсчитывать предстоящие траты. За этим занятием и прибыли на нужную остановку.

      Алька вылетела из автобуса первой и радостно заскакала на месте, глядя на виднеющиеся поодаль длинные одноэтажные строения за невысокой изгородью. Конюшни.

      – Вы тогда идите к своим лошадям, – распорядилась Полинка, собравшая с меня и с Машки оставшиеся деньги, – А я пока в магазин, чтобы время не терять. Встречаемся здесь же.

      Альке повезло. Сегодня на просторном огороженном загоне перед конюшнями неспешно прохаживались сразу три лошади, и ещё одна – под седлом, бегала на длинном поводе