Буровая. Елизавета Сагирова

снова спросила я, когда мы двинулись вверх по улице. На моей памяти гостиница в Руде всегда была только одна. Безо всякого названия – её вывеска над парадным так и гласила «Гостиница». Неужели и это не изменилось?

      – На кой тебе в гостиницу к клопам? – вопросом на вопрос ответила Полинка, бодро шествующая в авангарде, – Ко мне идём, у меня остановишься.

      Я вспомнила двухкомнатную хрущёвку с крошечной кухней, куда бесчисленное количество раз приходила к подруге в гости, и сбилась с шага. Она, муж, двое детей и я – как мы все там уместимся и где будем спать? Да, помнится, во времена наших совместных ночёвок я обожала спать на полу, но сейчас это почему-то утратило прежнюю заманчивость.

      – Нет, Полина, мне кажется, это будет не очень удобно. Не хочу вас стеснять. Лучше в гостиницу.

      – Никого ты не стеснишь, – она отмахнулась от моих слов, не оглядываясь, – Второй этаж пустой почти, там вас и размещу.

      – Второй этаж? – изумилась я.

      – Вас? – спросила Машка.

      Полинка наконец соизволила притормозить, снисходительно объяснила сначала мне:

      – Мы с мужем после рождения сына дом купили. Большой, двухэтажный. Не удивляйся, здесь на материнский капитал вполне можно купить дом

      Потом повернулась к Машке.

      – А тебе зачем домой переться, к кому? Давайте переночуем у меня, винища попьём, потрещим от души. А с утра в путь.

      Машка не стала возражать и даже просветлела лицом. Я вспомнила о том, что её сын отбывает срок, а мужа, видимо, нет, и поняла, как ей должно быть грустно возвращаться одной в пустую квартиру.

      Мы свернули за угол и там я увидела ещё одну картину из прошлого, но уже не детской поры, а более поздней, девяностых годов. У перекрёстка дорог, освещённый одиноким тусклым фонарём, стоял ларёк. Самый настоящий торговый ларёк, за стеклянной витриной которого пестрели пивные банки, стройные ряды сигаретных пачек, пакетики чипсов и сухариков. Вокруг ларька топтались несколько мужчин самой неприглядной наружности.

      – Да ладно? – вслух изумилась я и даже остановилась, разглядывая этот раритет, – Я думала их в России давно не осталось.

      – Где они нужны, там и остались, – ответила Полинка. – Но в одиннадцать закрываются, как и положено. А раньше сутками работали, помните?

      Мы поравнялись с ларьком, и, хотя шли по другой стороне дороги, привлекли внимание мутного вида типов, его окружающих. Насколько я помнила, возле ларьков подобные типы были всегда, как если бы их производили и устанавливали в комплекте. Сейчас они вяло зашевелились, похожие на сонных рыб подо льдом, привлечённых наживкой.

      – Э? – вопросительно начал один из них и неуверенно двинулся в нашу сторону, – Маха, ты чтоль? Маш! Погодь!

      Он порысил через дорогу и Машка шёпотом выругалась.

      – О, Карастецкий! – с непонятным удовлетворением констатировала Полинка и пихнула Машку локтем, – Всё никак не уймётся, благоверный