Мокрый, мокрый Гоа. Истории из загадочных мест планеты. Андрей Толкачев

Чуть не забыл. Два слова, как они ездят. Виртуозно – нет, не то! Филигранно, я бы сказал. Теснота на дороге такая, что насекомых нет – они бы стерлись в пыль от трения техники и тел друг о друга. Боковые зеркала? Да ну их к черту! Все компенсирует умопомрачительный клаксон, который водила—индус считает своим долгом жать как эспандер «по поводу и без».

      Бизнес—операция обещает быть выгодной для всего нашего интернационального трио. Под искомой дверью ночного бога – Омара или Амара мои сопроводители переходят на шепот, а шепот переходит в выяснение отношений между ними. Ну просто молодые щеглы у амбара с зерном.

      Он возник внезапно, будто материализовался их воздуха. Омар—Амар продрал глаза и явил себя с солидным брюшком, свисающим поверх красных семейных трусов. Ну все «чин чинарем», мужчина, как говорится, статусный. Разговор между моими «охранниками» и этим тузом видимо не принес им положительных эмоций. Омара—Амара что—то огорчало, хотя мы еще не торговались. ну оно и понятно, он тут воротила международной валюты, владелец местного бизнес—эдема, местный авторитет с видом председателя колхозной партячейки.

      Наконец, многостатусный Омар—Амар предлагает мне вариант обмена: 400 рупий за 1 мой косарь деревянных, это при курсе 1500 рупий за то же самое на валютном рынке. курс рупии взлетел. Я делаю от ворот поворот и машу окосевшему сопровождению – типа, разворачивай коней!

      Не солоно хлебавши едем обратно. Индусы сникли – и стали похожи не на охранников, а на пленников, а я, стало быть, на их охранника.

      …Светящаяся, усыпляюще—свистящая, тусклая ночь в аэропорту! Тоскень немыслимая, с желтизной в индусских глазах. Смиренно жду рассвета – от безделия клацаю охранника с усами Буденного, потом другого, тож с усами Буденного. Как никак – это главная достопримечательность аэропорта. Оказалось, переусердствовал. Буденные подняли кипеж, один сбегал за другим, и Главного нарушителя спектакля «Тиха индийская ночь» «под белы рученьки» повели к главному Буденному, который бдел в том же аэропорту.

      Дальше сцена из картины «Опять двойка». Под бдительным оком их начальника, стыдясь, вздыхая и опять стыдясь, я удалял запретные кадры с усачами. Мне оставили только одно фото, которое я сделал не знаю почему. Может потому, что манекен без усов.

      По завершении экзекуции начальник прибил свой обиженный взгляд к столу, и выдал тираду с общим смыслом «Понаехали тут». Я встал, меня посадили обратно. Начальник вперил карие очи в стол, да так и не отвел их никуда, лишь пустил по лбу струю пота. Прошло минут двадцать полной тишины. Но вот настал час икс – главный Буденный двинул речь (видимо все это время он ее готовил) – я проникновенно выслушал, и он отмахнулся от меня как от назойливой мухи – типа ведите его обратно! На самом же деле индусы гостеприимны.

      Слоняясь по аэропорту дальше, нахожу доброжелателя – это индус с прискорбно—сочувствующим лицом, – он «все кивает, – он соображает, он все понимает». В точности, как у Высоцкого, только индус трезв как стеклышко: «А что